Александр Тукманов: При Маслове «Торпедо» был командой-праздником

Никогда не считал годы футбольного «Торпедо» – ни к чему было. Ведь те, кто выходил на поле с гордым «Т» на груди, были по-мальчишески влюблены в игру. Потому их веселый бесшабашный футбол и сводил с ума болельщиков, после смены летевших с кормильца ЗИЛа на стадион поддерживать своих. Неслучайно в него были влюблены такие уважаемые люди, как актеры Анатолий Папанов и Александр Ширвиндт, Олег Даль с Олегом Анофриевым, писатель Аркадий Арканов, поэты Андрей Дементьев и Александр Шаганов. Такой и осталась в памяти та лихая команда молодости нашей, от которой, нынче, увы, не осталось почти ничего, кроме названия. Как, впрочем, и от ее родного завода.
И когда недавно узнал, что легендарному клубу Иванова и Стрельцова стукнет ровно 100 лет, подумал: чем не повод заглянуть в его славные победные годы, помянув их героев. Что мы и сделали с защитником той заводской команды, а потом гендиректором Федерации футбола Александром Тукмановым.

– С праздником вас, Александр Вячеславович! С каким настроением встречаете юбилей родного клуба?
– Признаюсь, с некоторой грустью. И прежде всего потому, что нынешнее «Торпедо» не живет в футболе, а существует – меняет собственников, тренеров, игроков, не имеет своего лица и тех родных болельщиков, которые были с ним в мои годы. Создается впечатление, что тем, кто содержит команду, она просто досталась в нагрузку. И они преследуют какие-то свои цели, не связанные с ее будущим. Ведь для того, чтобы чего-то добиться, нужно по-настоящему любить свое детище. Пример тому «Краснодар» Сергея Галицкого. Или клубная политика Евгения Гинера, выстроившего крепкое ЦСКА. К сожалению, в «Торпедо» даже попыток для перемен к лучшему не наблюдается. Конечно, мало приятного говорить об этом в столетний юбилей, но таковы реалии. А потому те, кому дорог этот праздник, наверняка будут больше вспоминать славное прошлое дорогого им клуба, продолжая с тревогой думать о его будущем.
– А каким чаще всего вспоминается вам «Торпедо» тех победных времен?
– Прежде всего командой, которая жила в обстановке дружбы и доброты. Да и вокруг нее ощущалось то же самое. По-­иному и быть не могло, ведь завод и мы были одной единой семьей. Шустиков, Сахаров, Еськов, Дегтярев, Никонов, Филатов, Пахомов, Воронин жили на Автозаводской улице. Там же обитали и наши тренеры – Маслов с Золотовым. Выйдешь прогуляться, а вокруг все свои – болельщики с ЗИЛа. Только успевай здороваться. С тем поговоришь, с этим. Кто-то пивка мог предложить по кружечке махнуть. А кто-то и пару рублей попросить на похмел души. Всякое бывало. Словом, все с уважением друг к другу. И на ЗИЛе «Торпедо» считали одним из цехов завода. Потому с трибуны, когда у нас игра не шла, никто и не кричал, что мы г…, или еще чего похлеще. Вот такой большой автозаводской семьей и жили. Такая же добрая обстановка, как на поле, и в раздевалке была. И шло это прежде всего от игроков, считавшихся ее стержнем.
И конечно, от тренеров, каждый из которых оставил свой след в биографии клуба.

Самый мудрый и добрый футбольный дед
– Маслова можно считать тренером №1 всех торпедовских времен?
– Вне всякого сомнения! И не только торпедовских. Его три подряд золота в чемпионате СССР с киевским «Динамо» и по сей день вспоминают. А каким Виктор Александрович был великим мудрецом и психологом! Как он умел управлять командой, какие слова в разговоре с каждым подбирал! Народ ведь в ней разный собрался. Были и те, кто гульнуть любили – район-то заводской, рабочий. Народ после смены расслаблялся по полной. Благо заведений для этого хватало. Ну и наших ребят, бывало, составить компанию зазывали. Дед, как мы любя называли Маслова, обо всем этом знал. Но вида не показывал. За игроков в любых ситуациях шел в огонь и в воду. Но на тренировках спуску никому не давал. И частенько перед занятиями говорил: «Слышал, вчера кое-кто из вас режимчик нарушал. Так что будьте любезны сегодня пропотеть как следует, чтобы гадость вчерашняя из вас вышла. А теперь с богом!» И давал свисток.
– А любимчики у него были?
– Что-то не припомню. У Виктора Александровича в команде все были равны. Но с особой симпатией, которую не скрывал, он относился к Михалычу Шустикову, частенько повторяя: «Это глыба! Вокруг него команда выстраивается. И ведь говорит немного, но зато всегда по делу. Клад, а не игрок!». Сам Дед тоже был человеком немногословным. Установки давал короткие, но очень точные, конкретные. И даже в самых горячих матчах голоса в раздевалке ни на кого не повышал. Но главное, «Торпедо» было для него родным домом и это придавало ему силы постоянно искать что-то новое, открывать таланты. Мне, еще совсем молодому защитнику, доверял, ставил в состав. А напутствуя в игру, говорил: «Ты, Сашка, Шустикова на поле держись, слушай его!». А при случае Дед и пошутить мог. Помню, как-то с женой и только родившейся дочкой отправились погулять по Автозаводской. А навстречу Виктор Александрович с супругой Катериной Федоровной. Увидел меня, брови нахмурил и говорит моей Ирине: «Что это за дела, милая девушка? У нас через пару дней игра с «Динамо», а ты лучшего защитника коляской нагружаешь. Перегрузить его перед важной игрой хочешь?». Жена растерялась, молчит, глазами моргает. А Дед вдруг залился смехом: «Да пошутил я, Ирочка! Пошутил! Знаю, что Сашка к игре в полном порядке будет! Я ведь верно говорю, Александр?». И, улыбнувшись, подмигнул мне.
– Когда-нибудь видели его другим?
– Только раз в августе 1973-го, когда его уволили после поражения в Питере от «Зенита», куда мы сразу же отправились, возвратившись из США и Канады. Маслов выглядел непривычно хмурым, ушедшим в себя. На следующий день команду вызвали в партком, где, зачитав приговор, представили нового главного – Валентина Иванова. Все были в шоке – ведь еще в прошлом году мы праздновали с Дедом победу в Кубке. А когда чуть отошли, я, Володя Бутурлакин, Вадик Никонов и Толя Дегтярев решили навестить Виктора Александровича, которого уже звали в Ереван. Взяли пару бутылок коньяка и отправились к нему на Автозаводскую. Дверь открыла Катерина Федоровна, провела в комнату, где нас и встретил хозяин: «Ну, с чем пожаловали, ребятки? Что-то вы не очень веселые. А что вы там за спиной прячете? Давайте, ставьте на стол – сам бог за встречу велел!». Часа два, наверное, мы проговорили, выпили по рюмке. И уже прощаясь, Дед сказал: «К тому, что случилось, мне не привыкать – профессия такая. А вам посоветую за трубу нашу заводскую покрепче держаться. Она вас в люди выведет. Это наш торпедовский закон! Помните его!».
Маслов пять раз уходил из «Торпедо». Уходил не жалуясь, молча, с гордо поднятой головой. И везде доказывал, что он великий тренер – трижды подряд выигрывал чемпионат СССР с киевским «Динамо», открывал звезд в Ростове, ставя на ноги местный СКА, побеждал в Кубке с «Араратом». Но всегда оставался тем Дедом, который всего себя до последнего отдал родному «Торпедо». Низкий поклон вам, дорогой Виктор Александрович…

Ураганный Козьмич
– Тренерский стиль работы Валентина Иванова в чем-то отличался от того, которого придерживался Маслов?
– Здесь все шло от характера. Если Дед всегда держался сдержанно, спокойно, то Валентин Козьмич, напротив, по натуре был очень эмоциональным, взрывным, резким. Этим он еще как игрок выделялся, захватив свой колючий характер и в тренерскую профессию. И был уверен, что вправе говорить любому то, что считает нужным. Причем порой не стесняясь в выражениях. Возможно, именно из-за этого его отношения с командой складывались непросто. К счастью, в какой-то момент он почувствовал, что с таким подходом к делу каши не сваришь, и начал потихоньку перестраиваться – стал чаще и ближе общаться с ребятами, обсуждать с ними командные проблемы, игровые. Наверное, сказался опыт работы помощником Маслова. Хотя, повторяю, в жизни и в профессии они были абсолютно разные. А объединяла их только любовь к техничному, думающему футболу и бесконечная преданность «Торпедо» и ЗИЛу.
– Такой темперамент мешал или помогал тренеру Иванову?
– Случалось по-разному. Конечно, Иванов был большим игроком. И даже на фоне Стрельцова выделялся мудростью, тонким чувством партнера, высочайшей техникой. Но в отличие от Маслова считал, что, став тренером, может мерить ошибки игроков с позиций звезды. Иной раз делал это жестко и прилюдно, что создавало напряжение в отношениях с ребятами. Но со временем помягчел. По крайней мере, это чувствовалось по тому, как он общался с Вадиком Никоновым, Валерой Филатовым, Колей Худиевым, со мной, Володей Бутурлакиным. Хотя под горячую руку и нам могло перепасть. По темпераменту и умению зажечь Козьмич, как мы звали его между собой, очень напоминал легендарного Чапаева, сыгранного в кино Борисом Бабочкиным. Помните, как поднимал там отчаянный комдив бойцов в атаку на беляков? Так вот, как-то в Ташкенте в перерыве матча, где мы проигрывали «Пахтакору», Козьмич в раздевалке вместо разбора по-чапаевски прокричал: «Вы что, за тысячу километров летели арбузы жрать и дыни покупать?! Если играть, то выходите и делайте что хотите, но без победы в раздевалку не возвращайтесь!!!». И столько было в его в той короткой вспышке страсти и огня, что окна раздевалки потрескались. Сработало – обыграли хозяев. И Козьмич, пожимая потом нам руки, улыбаясь, говорил: «Не зря я вас в перерыве успокаивал, говоря, что все идет по плану. Потому и победили!». В этом был весь Иванов, готовый в любой момент вспыхнуть, пошуметь, а потом, поняв, что был неправ, сгладить ситуацию.
– И как это выглядело?
– Помню, я еще играл в дубле. И ребята со смехом рассказывали историю, которая приключилась в Одессе с Вадиком Никоновым. В матче с «Черноморцем» он был в запасе, и сидя на скамейке запасных, слышал, как Козьмич весь первый тайм костерил игру Михаила Гершковича, говоря, что его надо менять. И когда Вадим получил команду выходить на поле, а это был его дебют в «Торпедо», то по запарке Мишку и поменял. А после игры Иванов бушевал в раздевалке, что Никонов должен был менять Шалимова, а не Гершковича, и такому разгильдяю не место в команде. Вадик схватился за голову – все, конец, выгонят! Но утром к нему вдруг подошел улыбающийся Козьмич с извинениями за то, что не сказал, кого следовало заменить. А потом, дружески похлопав по плечу, добавил: «Но и ты хорош – почему сам не спросил?». В этом был весь Валентин Козьмич Иванов – взрывной и отходчивый, тренер-труженик, посвятивший себя «Торпедо». Это он ковал золото чемпионата-1976. Трижды выигрывал Кубок СССР, а в 1993-м – первый Кубок России. И еще открыл дверь в большой футбол Юрию и Николаю Савичевым, Дмитрию Харину, Юрию Тишкову, Сергею Шустикову, Андрею Талалаеву, Гене Гришину, Игорю Чугайнову. И это тоже его большая победа!
– Ваш уход из «Торпедо» – инициатива Иванова?
– Да, причиной расставания стала размолвка с Валентином Козьмичем. В 1975-м в одном из матчей я получил травму голеностопа. Нога распухла, болела, а он считал, что мне все равно надо лететь с командой в Днепропетровск. Но врачи настаивали, чтобы я остался в Москве лечиться. Так возникла трещина в отношениях, которая в итоге переросла в разрыв. И в конце сезона мне сообщили, что в моих услугах команда больше не нуждается. Так закончилась для меня восьмилетняя торпедовская сказка.
Осталась ли обида на Козьмича? Не скрою, вначале была. Но потом, когда я сам оказался в роли одного из руководителей нашего футбола, пообщался в сборной с такими профессионалами своего дела, как Валерий Лобановский, Павел Садырин, Борис Игнатьев, Анатолий Бышовец, Валерий Газзаев, Георгий Ярцев, Олег Романцев, то понял старую футбольную истину – тренер всегда прав. Потому с чистым сердцем могу сказать в юбилейные дни: почет вам и уважение, большой тренер Валентин Козьмич Иванов!

P.S. О том, как складывалась судьба Эдуарда Стрельцова и Валерия Воронина, Александр Тукманов расскажет в следующем номере. 

Александр Львов