Алексей Ретеюм: «Важно, чтобы интерес ко всему живому закладывался с детства»

Алексей Александрович Ретеюм – дипломированный ботанико-географ, почетный член Российской академии художеств. В настоящий момент он – директор по развитию Общероссийской общественной организации «Всероссийское общество охраны природы»; советник директора и старший научный сотрудник Ботанического сада МГУ «Аптекарский огород»; председатель совета Ассоциации парков России; депутат муниципального округа «Мещанский» города Москвы с 2017 года.
Прежде всего москвичи особенно знают и ценят Алексея Ретеюма за его работу в «Аптекарском огороде» на проспекте Мира – Алексей Александрович руководил им с 1993-го по 2022-й год, превратив запущенный сад в цветущий оазис, притягивающий посетителей не только обширной коллекцией растений, но и многочисленными культурными мероприятиями и уникальной, неповторимой атмосферой.

«Экологическая ­безопасность – базовая задача на долгие годы»
– Алексей Александрович, старейшей природоохранной организации нашей страны менее, чем через 2 года, исполнится 100 лет. Как готовитесь к юбилею Всероссийского общества охраны природы?
– Мы с коллегами по ВООП под руководством председателя нашего Общества – депутата Государственной думы Федерального собрания РФ, легендарного хоккеиста и тренера Вячеслава Александровича Фетисова –разрабатываем масштабную программу мероприятий, посвященных столетию, которая включает в себя разнообразные экологические акции и мероприятия по всей стране, всероссийский эколекторий, издание книг и альбомов, посвященных юбилею Общества, и многое другое. Сегодня наше Общество представлено в 58 субъектах России и участвует в крупнейших государственных и общественных (федеральных и региональных) природоохранных программах и проектах. Помимо этого, представители ВООП регулярно встречаются с детьми, выступают в вузах, читают научно-популярные лекции, проводят практические акции на природе, привлекают экспертов-­экологов к контролю за реализацией различных проектов, связанных с охраной природы России.
– 30 марта состоится Международный День Земли – праздник, посвященный бережному обращению с природой. Все больше людей по всему миру задумываются об экологической безопасности. Приведет ли нас осознание этой проблемы к светлому экологическому будущему?
– Уверен, что решение проблем экологической безопасности будет оставаться одной из базовых задач человечества всегда. Сегодня огромное количество специалистов – философов, экологов, технологов из различных областей – ищут пути наименее конфликтного сосуществования человека и природы. Для этого требуются исследования практически во всех областях современной науки.
Кстати, напоминаю, что означает само слово «Экология» – термин происходит от греческих οίκος – «дом», и λογία – «изучение». То есть это наука о доме в самом широком смысле этого слова. Современная экология включает в себя разработку научных подходов к охране водных ресурсов, восстановлению популяций редких видов животных и растений, улучшению городской среды, к борьбе с антропогенным влиянием на изменение климата; разработку подходов к организации эко­туризма, создания и правильного содержания особо охраняемых природных территорий и многое, многое другое.
– Образ растения на протяжении веков был важным мотивом в искусстве. Изображения растений носили мифологический, религиозный и медицинский смысл. Они часто даже фигурировали в государственной символике. Как вы считаете, почему, кроме декоративных свойств, их наделили еще и глубоким символическим смыслом?
– Этот вопрос крайне сложный. «Флористический символизм» своими корнями уходит в глубокую древность. Отнюдь не только растения, но и все другие элементы живой и неживой природы – животные, горы, родники и т.п. – в культуре многих народов часто имели богатое символическое значение. К примеру, в японской религии – синтоизме – насчитываются миллионы божеств, и важная часть культурной традиции японцев – поклонение природным явлениям и объектам, за каждым из которых, как будто, скрывается своя особая живая сущность.
У одного из моих самых любимых японских поэтов – Мацуо Басё – есть философские строки, невероятно тонко передающие эмоции от созерцания природы:

Чернеют тучи.
Вот-вот прольются дождем.
Только Фудзи бел.

Символический язык всего, что окружает человека, неимо­верно богат и сложен. Вы не задумывались, например, почему именно голубь символизирует мир? А ведь это прочная ассоциация! Или почему береза, посаженная около дома, приносит удачу, а именно осиновый кол помогает в защите от нечистой силы? Существует много разных народных поверий, связанных с конкретными видами растений. Например, в славянской мифологии кувшинки – это цветы русалок, которые опасно срывать, потому что русалки могут утащить под воду. В древности ничего не знали про строение споровых растений, и считалось, что всем растениям положено иметь цветы. Отсюда возникла такая красивая легенда, что в ночь на Ивана Купалу с 22-го на 23 июня ровно в полночь на один миг расцветает папоротник, и если его сорвать и принести домой, то можно, по разным версиям мифа, найти взаимную любовь, научиться понимать язык животных и растений. Ведь раньше люди верили в то, что, если деревья шелестят, то они разговаривают. Скрип деревьев – это их стон, течет смола или сок – это их кровь. А как почитали, начиная с Античности, розы – они представлялись венцом эстетического совершенства! Во многих странах и в разные времена они бесконечное количество раз изображались в живописи, о них сочиняли песни, им посвящали трактаты и оды.
У многих великих людей часто были свои самые любимые растения. Так, например, если верить художественным жизне­описаниям величайшего скрипача всех времен – Никколо Паганини, – то его любимым растением были тюльпаны, которые он сам выращивал. Кстати, первым, у кого зацвели тюльпаны в Северной Европе, был один из величайших ботаников, медиков и гуманистов Эпохи Просвещения Карл Клузиус. В 1590-м году его пригласили на должность префекта (так тогда назывался директор) Ботанического сада Лейденского университета в Голландии. Через несколько лет ему из Константинополя прислали несколько луковиц тюльпанов, и он посадил их у себя в саду. Когда они впервые расцвели, он пришел от них в такой восторг, что стал приглашать всех полюбоваться на них. Тюльпаны так всем понравились, что вскоре начался настоящий тюльпанный бум, который к 1636–1637 годам достиг пика. Как известно, в результате случился первый в мировой истории биржевой крах. До сих пор в современных Нидерландах одним из самых известных ученых и исторических деятелей остается Клузиус. Стоит отметить, что выращивание луковичных – важнейшая часть экономики этой страны.

«На выбор профессии повлияла семейная традиция»
– Гёте говорил, что «…Цветы – это прекрасные иероглифы природы, с помощью которых она показывает, как сильно она нас любит». Кто и когда привил вам такую сильную любовь к природе, что вы решили связать с ней свою жизнь?
– Можно с уверенностью сказать, что на мой выбор профессии повлияла семейная традиция. Моя бабушка окончила МГУ (кафедра геоботаники биологического факультета), дедушка (кафедра геоморфологии географического факультета там же), дядя (кафедра физической географии и ландшафтоведения, он и по сей день – профессор этой кафедры), мама (кафедра экономической и политической географии капиталистических и развивающихся стран); все окончили МГУ.
Я невольно оказался в университетской среде. Уже в четырехлетнем возрасте я ходил в лес со взрослыми и узнавал там множество секретов и тайн природы, запоминал латинские названия растений. Мне очень подробно и интересно рассказывали об особенностях устройства растений. Например, запомнилось на всю жизнь, почему росянка – хищное растение, что у нее на листьях отнюдь не капельки росы, как следовало бы из ее названия, а специальный гель, который не высыхает на солнце и привлекает насекомых. Также, к примеру, в раннем детстве я узнал, что одно из самых распространенных болотных растений, которое большинство людей называют камышом, на самом деле никакой не камыш, а рогоз.
Прекрасно помню, как дедушка в течение нескольких лет занимался переводом на русский язык трехтомника знаменитого немецкого ботаника Генриха Вальтера «Растительность Земного шара», поэтому содержание этого труда подробно запечатлелось в моей памяти. Моими любимыми книжками в детстве были «Жизнь растений», «Определитель растений Московской области», «Занимательная ботаника» Александра Цингера, «Путешествие с домашними растениями» Николая Верзилина. Я помню, как на день рождения мне подарили фундаментальный многотомный научный труд «Жизнь животных» (не путать с «Жизнью животных» Альфреда Брема, которая настолько живо и увлекательно рассказывает о жизни животных, что мне кажется, она должна быть в библиотеке в каждой семье).
– В школе вы продолжили интересоваться ботаникой?
– Да. Каникулы я обычно проводил на даче рядом с Загорском (ныне Сергиев Посад). Кроме прогулок на природе мы часто ездили в расположенную в нескольких километрах от дачи Троице-Сергиеву Лавру. В 70-е годы в нашей семье не было верующих, но там мы попадали в удивительный для нас мир священнослужителей, великой архитектуры и старинных икон. Это был такой ритуал, и было в нем нечто волшебное, как будто бы путешествие в другое время и пространство, другую культуру и быт. Каждый раз для меня это становилось событием.
С бабушкой и дедушкой мы ходили в небольшие походы, иногда они длились по нескольку дней, давая мне возможность полностью погрузиться в мир природы. Мне даже разрешали ходить по верховому болоту (под контролем взрослых, конечно же), которое колыхалось под ногами, и один раз я в него все-таки провалился. Мне очень запомнились болотные подберезовики, которые росли на длинных-предлинных ножках с такими маленькими аккуратными шляпками. По поверхности мха стелилась клюква, ягодки которой были похожи на красненькие бусинки. В лесу мы собирали грибы зонтики. Не ботаники часто путали зонтики с мухоморами, и до сих пор далеко не все знают, что это съедобные и очень вкусные грибы. Бабушка мастерски делала шницели из зонтиков, обжаривая с обеих сторон шляпки грибов в сливочном масле с мукой. Недавно я нашел эти грибы на территории Ярославского зоопарка, собрал их, привез в Москву и впервые за долгие-долгие годы собственноручно приготовил из них шницели, вкус которых напомнил мне счастливое детство.
С 4-го класса я начал заниматься в кружке «Дендрология» Московского городского дворца пионеров и школьников на Ленинских горах. Мы изучали разнообразные растения, разумеется, не только древесно-­кустарниковые; их родство между собой, систематику растений, флористику. Однако занятия были достаточно вольными. Я мог притащить на них проигрыватель с колонками, и мы слушали первый концерт для фортепиано с оркестром П.И. Чайковского или обсуждали «Маленького принца» А. де Сент-Экзюпери. Очень часто вместе с руководительницей кружка – Изабеллой Константиновной Лоховой – мы ходили в походы. Это были не простые прогулки. Зимой, например, нам показывали, как выглядят следы зайца, оленя, лисицы, как отличить по пению один вид синицы от другого. И даже сквозь высокий снежный покров часто можно было разглядеть и определить побеги многих травянистых растений.
Ближайший круг семьи тоже состоял из географов, биологов, ботаников. Поступление в МГУ было как бы предопределено. Нужно было только определиться с факультетом: географический или биологический? Важную роль в решении этого вопроса сыграл Николай Николаевич Дроздов, он однажды сказал мне: «Приходи к нам на географический факультет, у нас есть кафедра биогеографии – такая наука на стыке биологии и географии, которая изучает растительный и животный мир, а также закономерности распространения растений и животных по всему Земному шару». Перед первой его лекцией после моего поступления в университет мы сыграли с ним шутку: студенты контролировали, когда он будет идти по коридору в аудиторию, и только завидев его появление, громко включили на магнитофоне знаменитую музыку из телепередачи «В мире животных», Николай Николаевич очень развеселился.
Председатель Всероссийского общества охраны природы Вячеслав Александрович Фетисов почти всегда в своих выступлениях отмечает, что крайне важно, чтобы интерес ко всему живому закладывался с самого детства – сначала в семье и близком круге, в детском саду, школе и вузе. Мне в этом смысле очень повезло. Мы с моей младшей сестрой окончили кафедру биогеографии МГУ. Большинство ребят из нашего дендрологического кружка также связали свою жизнь с ботаникой. Ближайший мой друг и коллега – ландшафтный архитектор Ботанического сада МГУ «Аптекарский огород» Артем Паршин – появился в моей жизни как раз благодаря этому кружку – мы дружим уже больше 40 лет.

Принцип четырех «Э»
– Садово-парковое искусство в России имеет богатейшую историю. Однако с развалом СССР для него наступили нелегкие времена. Как получилось, что в столь непростое время и в столь юном возрасте вы решились возглавить старейший Ботанический сад России? Помните ли свой первый визит в Ботанический сад?
Это случилось на третьем курсе учебы в МГУ. Нас привели на плановую экскурсию знакомить с коллекциями тропических растений. Дело было зимой. Сад не произвел на меня никакого впечатления. Я увидел, правда, довольно много интересных растений, но условия, в которых они содержались – в старых разрушавшихся оранжереях, – произвели на меня удручающее впечатление, как и довольно скучная, не вдохновляющая экскурсия. После этого я оказался в саду спустя несколько лет, когда пришел к тогдашнему его директору, профессору Вадиму Николаевичу Тихомирову с идеей организовать здесь что-то вроде клуба любителей бонсай (на японском «дерево, выращенное в плошке»). Он предложение поддержал. В результате коллекция разместилась в одном из отсеков оранжерейного комплекса Ботанического сада МГУ на Ленинских горах. Сотрудничество с Ботаническим садом привело к тому, что мы с моим коллегой и другом Артемом Паршиным, о котором я уже упоминал, начали бывать и на исторической территории сада, которая имела статус филиала и уже без малого как двести лет не называлась «Аптекарским огородом». Территория эта производила тяжелое впечатление. Начало 1990-х, все заросло самосевом, неухоженные растения, сильно деградировавшая ландшафтная структура, закрытые для посетителей оранжереи, полное отсутствие каких бы то ни было культурных и просветительских событий. Вадим Николаевич Тихомиров тяжело переживал разруху в саду. Мне тоже стало жалко сад, и мы с Артемом Паршиным написали программу возрождения исторической территории сада. Эта программа предусматривала всестороннее восстановление и развитие старейшего ботанического сада России, основанного Петром I в 1706 году; в ней, в частности, предлагалось вернуть ему историческое название – «Аптекарский огород» – необычный, «уютный» топоним. Мы передали эту программу Вадиму Николаевичу, он горячо поддержал ее и предложил мне самому воплотить ее в жизнь. Узнав, что я пишу диссертацию, он сказал: «Диссертации пишут все, а вот если бы вы парк возродили, то была бы память навеки». Вадим Николаевич стал научным куратором сада, а я – директором «Аптекарского огорода». Не согласиться с назначением было невозможно. Во-первых, это была личная просьба, во-вторых, мне показалось это крайне интересным, а в-третьих, вообще довольно существенное назначение в возрасте 25 лет. Поначалу было очень тяжело. Ни специалистов, ни денег, ни умений. Одни только идеи.
– К каким важным выводам вы пришли, долгие годы управляя таким большим коллективом?
– У меня 30-летний стаж руководящей работы в саду, заключавшийся в осуществлении большого спектра обязанностей. К примеру, это проведение ландшафтных работ, взаимодействие с кураторами растений, агрономами, садовниками, организация экскурсий и культурно-просветительских мероприятий, решение всевозможных инженерных и технических проблем, подписание юридических документов, всевозможных разрешений, договоров и так далее – я сделал за эти годы для себя важные выводы о сотрудниках. Профессионализм, энтузиазм и способность к практической коммуникации – вот три кита, на которых стоит эффективность любого сотрудника. Функция же руководителя заключается в правильной координации всех процессов, в своевременном и точном выполнении инструкций профессионального коллектива, а также в создании положительного имиджа организации. Если же говорить про эффективность работы такой организации, как сад или парк, то, на мой взгляд, она складывается из четырех «Э».
Первое – это экономика. В отношении нашего сада – это придуманный и реализованный инвестиционный проект, который позволил МГУ ежегодно получать стабильные средства от аренды построенных в соответствии с этим проектом зданий. Идея одного из источников финансирования в виде «доходных домов» для университетов всего мира далеко не нова. Классические английские университеты, получают существенный доход от сдаваемых в аренду недвижимости и земель. Например, бюджет Оксфордского университета, как минимум раньше, в значительной степени формировался из таких поступлений. Многие дома в Москве, например доходный дом Строгановского училища на Мясницкой улице, д. 24, построенный по проекту великого русского архитектора Ф.О. Шехтеля, был специально заказан с целью сдачи его в дальнейшем внаем. Вот и мы тоже построили свой «доходный дом» – Комплекс здания Главного входа, который стабильно приносит Университету деньги. Также из этих денег оплачиваются некоторые расходы сада: коммунальные платежи, охрана, ремонтные работы и т.п.
Важная составляющая экономики «Аптекарского огорода» – договоры с партнерами и спонсорами. Для ведения только этого направления у нас даже есть отдельный специалист – Екатерина Семенчук. Также стоит упомянуть плату за входные билеты, экскурсии и отчисления от проведения культурных мероприятий: концертов, спектаклей, платных выставок и т.д. В значительной степени из таких видов деятельности складывается экономика «зеленых» пространств городов.
Второе «Э» – эстетика. Говоря простым языком, если будет некрасиво, то в сад или в парк никто не придет. Об этом надо все время думать, поэтому у нас постоянно работает ландшафтный архитектор, для организации выставок мы всегда привлекаем профессиональных дизайнеров. Иногда только разработка ландшафтно-эстетического решения для той или иной экспозиции занимает годы. Эстетика – вещь, как известно, ускользающе тонкая. То, что мы делаем в саду, всегда должно быть уместно именно в нем, учитывать его историю, специфику, развитие, окружение. Монотонность и однообразие – страшно плохо для эстетики, поэтому в городской среде и зеленых пространствах всегда должны встречаться неожиданные элементы. Например, прогуливаясь в пригороде Токио, повернув за угол, вы неожиданно натыкаетесь на небольшую металлическую скульптуру Амура со стрелой, который в вас целится. Шутка, прикол, но как это в хорошем смысле «правильно» усложняет городскую среду – настроение улучшается. Если говорить про наш сад, то это, например, «Статуя резвящейся собаки» – скульптура, посвященная собаке, с которой я очень дружил – джек-рассел-терьеру Ричи. Она находится рядом с черешчатым дубом, посаженным в 1805 году Георгом Францем Гофманом – знаменитым немецким ботаником, профессором Геттингенского университета, ставшим первым директором нашего сада после его приобретения Императорским Московским университетом. Ричи очень любил валяться на спине, был очень жизнерадостным, красивым, любящим и отважным. Именно таким его изобразил известный российский скульптор Алексей Игнатов. Памятник давно живет своей жизнью, получает многочисленные комментарии в интернете и указан на картах Москвы как культурно-исторический объект. Я считаю, что чем больше будет насыщена городская среда разнообразными произведениями искусства в самых разных стилях, тем богаче и интереснее она станет.
Третье «Э» – это, конечно же, экология. Любое современное зеленое пространство обязательно должно соответствовать тем трендам и научным представлениям, которые сегодня существуют в экологии, тем передовым приемам, технологиям и подходам, которые вырабатываются сейчас специалистами, профессионалами, учеными в самых разных областях экологической науки. Одно перечисление их во много раз превысило бы по объему все это интервью. Самые элементарные вещи – это, например, замена газонов на луга, где это возможно, правильное обращение с органическими отходами, сбор дождевой воды, применение водопроницаемых поверхностей и т.д.
И последнее, четвертое «Э» – это этика. Это позиционирование сада или парка по отношению к окружающему миру. Это должен быть некий посыл добра по отношению к тем, кто приходит в сад, кто там работает, к партнерам, коллегам, соседям. Посыл со-трудничества (дефис подчеркивает идею автора) и внимательного отношения ко всем идеям и предложениям, которые возникают извне: если художник хочет организовать выставку картин или арт-объектов в саду, музыкант хочет выступить с концертом, юные поэты хотят почитать в саду стихи, студенты какого-то вуза хотят поставить экологический эксперимент, то всем им нужно стараться помогать и идти навстречу.

«Одна из целей нашего существования – создавать прекрасное»
– Помимо беспрецедентного расширения ботанических коллекций, ваш сад стал настоящим культурным центром, где круглый год проводились концерты, художественные выставки, был даже создан собственный театр (Театр С.А.Д.) и таперский клуб (живое фортепианное сопровождение шедевров немого кинематографа). Какие интересные культурные мероприятия нас ожидают в будущем?
– К сожалению, сейчас вся культурная программа в саду приостановлена. Больше нет никакой музыки, никакого театра. Не проходят и лекции о Пушкине, на которых я рассказывал про жизнь и творчество Александра Сергеевича и читал его стихи и прозу под живые музыкальные импровизации замечательного композитора и пианиста, и одновременно моего коллеги по Всероссийскому обществу охраны природы Владимира Шишлова – он играл на старинном рояле 1866 года. А ведь это были прекрасные благотворительные бесплатные мероприятия для всех посетителей сада. Несколько лет назад в саду проходил прекрасный Международный оперный фестиваль Barocco Nights, на котором можно было услышать великую барочную музыку в исполнении знаменитых артистов со всего мира в окружении уникальной атмосферы старинного сада. Один из концертов был полностью посвящен творчеству Георга Фридриха Генделя. И очень хотелось, чтобы люди не только слушали музыку, но и хотя бы приблизительно знали содержание арий: по-моему, так намного интереснее и они воспринимаются глубже, поэтому я нашел переводы арий, кое-какие перевел сам и перед каждым выступлением рассказывал публике не только про самого Генделя и историю его произведений, но и про содержание конкретных арий. Приведу два примера. В знаменитой опере Джакомо Пуччини «Богема» есть ария «Старый плащ», которую в саду исполнял солист самого знаменитого оперного театра мира Ла Скала, но о чем она – мало кто знает. А история там такая: заболела подруга обитателя богемной каморки на Монмартре и нужен врач. Тогда он решает продать свой единственный старый плащ, к которому очень привык, чтобы на эти деньги позвать доктора. И вот эта ария – его прощание со своим старым плащом. Когда это расскажешь, то зрители совершенно по-другому воспринимают музыкальное произведение.
Или же всем известная ария Ациса Alto Giove из оперы Николы Порпора «Полифем» воспринимается совсем иначе, если знаешь ее содержание:
Юпитер всевышний, хвала тебе,
о доблестный, за дар великий
жизни вечной,
знак милости ко мне.
Но если ты дашь мне
и столь желанную
божественно прекрасную возлюбленную,
это будет дар несравненный,
как твоя красота.

Уровень музыкантов, которые у нас выступали, – высочайший. Это солисты Большого театра, Московской государственной консерватории имени П.И. Чайковского, театра Ла Скала, Государственного Кремлевского оркестра Управления делами Президента Российской Федерации, Московского музыкального театра имени К.С. Станиславского и В.И. Немировича-Данченко и др. Музыка, которая здесь порой звучала, уже не прозвучит больше нигде и никогда – это были импровизации выдающихся музыкантов.
– Вы профессиональный ботаник и страстный меломан, автор программы «Органика» на радио «Культура», ведущий концертов в Большом зале Московской консерватории и в то же время муниципальный депутат. Есть ли еще направления, в которых вы хотели бы развиваться в будущем?
– Я пытался развивать в себе навыки артиста, чтобы читать на сцене классические произведения. Первым из них я решил прочесть в нашем саду пушкинскую «Метель». Пушкин в свое время дружил с директором Ботанического сада Московского университета Михаилом Александровичем Максимовичем и ценил его не только как ботаника, но и как человека с широким кругозором и большого любителя литературы. Вначале я стал репетировать это произведение в Большом театре с профессиональным режиссером. После нескольких занятий один из моих друзей-музыкантов осторожно заметил, что у меня теряются индивидуальные интонации. Пришлось занятия с режиссером завершить. И однажды зимой, дождавшись настоящей метели, в стенах Субтропической оранжереи под аккомпанемент оркестра, исполнявшего великую музыку Георгия Свиридова, написанную к этой повести, я прочел ее.
– Какие три книги вы бы посоветовали прочитать каждому человеку?
Первое, что сейчас приходит мне на ум, это «Евгений Онегин» Пушкина. Кстати, советую всем обязательно посмотреть одно­именный спектакль в театре Е. Вахтангова. С моей точки зрения – это величайший драматический спектакль, который я когда-либо видел в жизни, шедевр со всех точек зрения: сценографической, музыкальной, концептуальной, про текст я уж не говорю. После него (я смотрел его раз двадцать) каждый раз некоторое время приходится приходить в себя. Вторая книга – это «Красное и черное» Стендаля. Я ее очень много раз перечитывал. Подзаголовок романа гласит: «Хроника XIX века». Если есть желание попробовать понять суть одного из величайших и сложнейших периодов в истории человечества, давшего миру высочайшие вершины духовной культуры, то начать можно с этого романа.
И третья книга – роман «Театр» Сомерсета Моэма. Я ставил сотни экспериментов на многих своих знакомых, которые по разным причинам не успели еще прочитать этот роман, и ни один из этих экспериментов не провалился. Роман держал их внимание от первого до последнего предложения. Он неоднократно экранизирован, а вот читать его нужно только в правильном переводе (Г. Островской).
– Есть ли у вас личный рецепт счастья?
Гениальный и в то же время весьма ироничный советский физик Лев Ландау среди множества своих теорий как-то раз озвучил теорию человеческого счастья. Он считал, что оно базируется на трех составляющих: любовь, работа и человеческое общение. Я решил, что она совершенно неполна, ведь Ландау забыл несколько важных вещей. Ну какое человеческое счастье может быть без литературы, музыки, живописи, архитектуры, без красоты интерьера, даже? Поэтому четвертая составляющая – это общение с искусством. Пятая – общение с природой. Как мы без дикого оленя и сосновой рощи, без сада или парка, леса, гор или шума морского прибоя?
А шестое – это путешествия. Санкт-Петербург или Париж – это не просто совокупность архитектуры, природы, уникальных собраний искусства, а нечто целостное, и разве возможно быть счастливым, не испытав эти ощущения? Не зря существует всем известная цитата «Увидеть Париж и умереть». Этой теорией я однажды поделился со своим другом Сергеем Раевским. Он меня внимательно выслушал и говорит: «Вы с Ландау забыли еще одну необходимую составляющую человеческого счастья – деньги. Они нужны практически для всего того, что было перечислено в этом списке ранее!». Таким образом, теория обрела законченность и классическую семичастность. Ее теперь я как-нибудь опубликую под названием «Классическая теория счастья Ландау-­Ретеюма-Раевского».
«В Москве будущего будут обитать ежи, зайцы и лисы»
– Какими, на ваш взгляд, станут города в будущем? И чем облик города будущего будет существенно отличаться от современного?
– Аптекарский огород – это в какой-то мере моя попытка создать городскую среду будущего. Моя глобальная мечта – комфортная, гармоничная среда для жизни людей. У меня есть специально заказанные мной картины художников на эту тему. К сожалению, люди не всегда будут счастливы – например, в любви. Никуда от этого не денешься. И мы, и даже природа, с моей точки зрения, несовершенны по своей сути. Всегда будут какие-то конфликты, никуда не исчезнут причины несчастий. Но создать комфортную планету, условия для того, чтобы люди занимались созиданием, улучшали мир, – вот к чему надо стремиться! Люди в будущем будут осваивать исключительно интересные и увлекательные для них профессии, будут заниматься воспитанием детей и творчеством. Я считаю, что в будущем весь транспорт в Москве уйдет под землю. Он будет электрический или водородный. И наши улицы превратятся в леса. Человек будет спускаться на лифте на минус какой-нибудь 7-й этаж, там нажимать кнопку и на электромобиле, быстро, без пробок и без водителя, доезжать по любому указанному адресу. А наверху будет почти дикая природа – не сад, а лес. Все-таки сад – трудоемкая штука и по большому счету не экологичная. В нем слишком много искусственного. В природных же сообществах действуют системы саморегуляции: многое можно возложить на саму природу. Понятно, что это все равно будут квазиприродные сообщества, находящиеся под некоторым контролем человека, но в лесной Москве будущего рядом с человеком будут обитать ежи, зайцы, лисы, олени, лягушки. Это, конечно же, мечта, но я уверен, что так и будет рано или поздно на самом деле. На это уйдет лет сто, быть может, нужно только немного подождать.
– Можно ли сегодня с большой долей вероятности предположить, какие изменения во флоре и фауне нас ожидают?
– Человек постоянно выводит тысячи новых сортов растений, как сельскохозяйственных, так и декоративных, сотни пород животных, этот процесс неоста­новим, безусловно правилен и неизбежен. Другое дело – естественная эволюция органического мира: это крайне медленный процесс. Эволюция современных орхидей, например, от их предков заняла около 70 млн лет, а у семейства кактусов – 30 млн лет (хотя данные стоило бы перепроверить у генетиков). На протяжении жизни человека заметить процесс естественной эволюции практически невозможно.
Предсказать пути эволюции также невозможно, поскольку они зависят от такого огромного количества факторов, которые совершенно невозможно учесть. С помощью искусственного интеллекта и своих предположений ученые создают, конечно, модели того, как будут выглядеть те или иные животные и растения в отдаленном будущем, но думаю, сами понимают, что в итоге они будут выглядеть как угодно, но только не так, как на этих моделях. На самом деле, главная задача сегодня – сохранение существующего биоразнообразия. Борьба за это – одна из главных миссий Всероссийского общества охраны природы. 

Беседовала Ольга Гришина