Perestroika по-немецки
Кто не помнит этот щемящий эпизод из «Семнадцати мгновений весны»? Штирлиц отправляет трогательного профессора Плейшнера в Берн, и недавний узник нацистского концлагеря, опьяненный воздухом свободы, шагает расслабленной походкой по кривенькой улице древнего города в поисках конспиративной квартиры…
Таких затейливых улочек много в старинных европейских городах. Вот одна из них – Drehergasse в южнобаварском городе Фюссен. Здесь вполне могла бы происходить съемка того неувядаемого эпизода из культового советского сериала. Но сейчас там работают не кинематографисты, а эксперты из городского управления жилстроя и охраны архитектурного наследия – решают, не нарушила ли перестройка дома №11 устоявшуюся веками панораму этой части города.
Бег с препятствиями
Трехэтажный дом построен около двух столетий назад. Недавно его приобрел некто Харальд Швеке на паях с сестрой. Они хотят вселить туда персонал принадлежащей им гостинички. «Чтобы закрепить работников», – поясняет Харальд. И рассказывает сагу о перестройке здания, которую он называет бегом с препятствиями.
– Дом, – начинает Харальд, – принадлежал некоей фрау Херлингер. Она потеряла в войне мужа на Восточном фронте. Вторично выйти замуж не получилось. Пенсии, разумеется, не хватало. Ну, попробовала открыть пекарню на первом этаже. Разорилась. Здание пришло в упадок. Как-то попробовала из окна восстановить облезшую штукатурку на фасаде. Из-за ляпов на здании городское ведомство по охране архитектурного наследия вынесло ей предписание. А потом и вовсе штраф. Короче, поместили ее в дом для престарелых.
– То есть вам никого переселять не пришлось?
– Наоборот, там были бездомные. По согласованию с городскими властями и за наш счет их переселили в дом для бездомных. Есть у нас такой в городе. После этого городская управа зачислила строение в число бесхозных и выставила на продажу. Условие: придание дому современных жилищных стандартов при соблюдении традиционного баварского колорита.
– Несовместимое удалось совместить?
– Многие думают, что внут-реннее обустройство никого не касается. Лишь бы снаружи. Какое там! Приходит санинспекция, пожарный надзор, архитекторы из горадминистрации. И в итоге – очередные предписания стройфирме: недостаточная межквартирная звукоизоляция, отсутствуют пожарные датчики в спальнях, нет укрепляющих стяжек для межэтажных перекрытий, бойлерная не оборудована должной вентиляцией.
– А снаружи?
– Мы хотели дом модернизировать: утеплить внешние стены и покрыть их гладкой водостойкой штукатуркой. Но нет: надо внаброс, как издавна делают в Баварии – то есть чтобы сохранялись рельефные мазки от дощечки штукатура.
– Беречь баварскую идентичность – разве это не здорово?
– Ну как? Дополнительные распри с ведомством по архитектурному наследию.
– И кто кого?
– Конечно, они. Там же социал-демократы!
– Но прочь от политики. Удалось вам задуманное?
– Как это прочь от политики? Федеральные власти трубят на всех переулках: надо заменять источники электроэнергии с невозобновляемых на возобновляемые. То есть переходить, скажем, с газа – кстати, вашего, русского газа – на солнечные батареи. Мы хотели установить их на крыше. Было бы экономнее и экологичнее. Но нет! Федеральные законы требуют одно, а земельные и местные – другое: у нас в старой части города не позволено, видите ли, нарушать историческую идентичность. В пригородах можно.
Потенциал немецких «хрущевок»
После 1945 года в Германии не было проблемы реновации ветхого жилья или переселения оттуда. Какая реновация?! Была проблема восстановления с нуля разрушенного и строительства нового жилья. Один Гамбург чего стоил: 84% жилого фонда в руинах. Месть англичан за разбомбленный Ковентри? Пусть так. Гражданское население Германии сполна испытало на себе отмщение за варварство руководителей нацистского рейха.
Где-то к началу 60-х квартирный вопрос улетучился из повестки дня в Западной Германии. Не хуже обстояло дело и на востоке бывшего рейха – в ГДР. Во-первых, многие постройки остались невредимыми: мы не бомбили так нещадно, как англичане. Домик Штирлица, где производились съемки легендарного фильма, еще довоенной постройки. А во-вторых, в ГДР за каких-то пару-тройку лет лавинообразно реализовали программу массового жилищного строительства. По советским лекалам! В Берлине, других городах появились пятиэтажки. У нас их называли «хрущевки», у них – havwanne. Обыгрывалось немецкое звучание неухоженной кубинской столицы Havanna и слова «ванна», при том, что первая часть новообразования – hav, отсылала интеллигенцию к английскому half, то есть «половинка, наполовину, кое-как».
В 1990-м году состоялось объединение Германии. Возникла тема: что делать с пятиэтажками? Считалось, что они не соответствовали представлениям о комфортном жилье. Мол, отопление устарело, водоснабжение и водоотведение изношено, лифтов нет, планировка неадекватная, вид неприглядный. Развернулась дискуссия: переселять людей с последующим сносом домов или перестраивать их.
– Решение было «эластичным», – говорит Йохан Мэрц, специалист городской управы, а тогда – сотрудник федеральной организации по воссоединению. – Дома, эстетика которых не украшала городской пейзаж или же их состояние было неудовлетворительным, сносить и строить на их месте современные здания. А в отношении остальных – их было около тысячи, решили в пользу перестройки. Perestroika, – улыбается седовласый бюргер,– это ведь русское слово, не так ли?
– А куда же все-таки жильцов, пока шла perestroika?
– В большинстве случаев ремонт проходил, пока жильцы были на работе. Пенсионеров на время ремонта отправляли в различные приюты и пансионаты за счет государства. К тому же многие граждане после воссоединения уехали к родственникам в западных землях.
– Что происходило в ходе реновации ветхого жилья?
– Вообще-то оно не было таким уж ветхим. Пятиэтажки сооружались с немецкой тщательностью и обладали «потенциалом старения» еще на пару десятков лет. Просто они не отвечали современным стандартам.
– Например?
– Скажем, выход кухонной зоны в жилое пространство. В ходе реновации это было сделано. Также эти дома были оборудованы лифтами. И в большинстве случаев перед первыми этажами соорудили огороженные мини-палисадники – хозяин квартиры приобретал таким образом земельный надел, пусть и крошечный. Это как у нас в Баварии. Зато люди перестали отказываться от заселения в первые этажи.
– Как происходило администрирование этой программы?
– Она была запущена в 2002 году. И с тех пор на ее реализацию было израсходовано около €20 млрд.
– Из каких источников шло финансирование?
– Ну, меценатов особо не нашлось. Поэтому в западных землях был введен «налог солидарности». Это около 7% от суммы подоходного налога для физических лиц и налога на прибыль – для юридических.
– Как это было воспринято?
– Ну как? Конечно, вопрос щепетильный. Сейчас от этой подати освобождены те, у кого доход меньше €100 тыс. в год. Таких большинство. Но граждане в западных землях до сих пор ропщут: мол, объединения Германии хотели, но почему за счет нашего кошелька? Короче, немецкое объединение стоило определенных хлопот, но это неизмеримо малая толика лишений в сравнении с теми, которые обрушил на вашу страну нацистский рейх…
Фюссен (Бавария) – Москва.
Леонид Жегалов
