Николай Шумаков: «Архитектура должна быть рациональной»

Чтобы перечислить все должности, звания и награды этого человека, потребуется не одна страница текста. Вот только некоторые из них: Народный архитектор Российской Федерации, лауреат премии имени Огюста Перре, престижнейшей международной награды в области архитектуры, президент Союза архитекторов России, член Совета по культуре при Президенте Российской Федерации, генеральный директор Центрального дома архитектора, главный архитектор АО «Метрогипротранс». Его авторитет признан в профессиональном сообществе, а выдающаяся работоспособность легендарна. Объектами, созданными под его руководством и при непосредственном участии, ежедневно пользуются миллионы людей. Сегодня гость нашей рубрики «Главная тема» – академик Николай Иванович Шумаков.

«Заказчики знают, что я не подведу»
– Николай Иванович, кто из архитекторов ХХ века, по вашему мнению, больше всего повлиял на мировую архитектурную мысль?
– Думаю, не буду слишком оригинальным, если в первую очередь назову Корбюзье, Гропиуса, Миса ван дер Роэ и Салливана. Особенно Корбюзье. Сильнейшая личность, которая смогла спокойно «навязать» свое мнение миру на столетия вперед.
– А кого назовете из представителей конца ХХ века?
– Мне кажется, в конце прошлого века – начале текущего возникла некая «архитектура аттракционов». Я понимаю, что могу вызвать массу негатива в свой адрес, но мне кажется, что архитекторы уровня Фрэнка Гери, Нормана Фостера или Захи Хадид – это, на мой субъективный взгляд, – адепты временной архитектуры, которая не приспособлена для жизни. Она забавна, оригинальна, но нефункциональна, неудобна и неразумна. Это архитектура на одно посещение. Для меня, как человека с рациональным складом ума, это очень важно. Поэтому лучше говорить о начале ХХ века, чем о конечном периоде. Можно вспомнить, например, советские 30-е годы: Леонидова, Лисицкого, братьев Весниных, Голосова…
– Мельникова…
– Да, конечно! Мельников с Шуховым – звезды первой величины. Оба очень много чего построили. А вот Леонидов, наоборот, вообще ничего не построил, но повлиял на современную архитектурную мысль в величайшей степени. А «горизонтальные небоскребы» Лисицкого? Это же шедевр нереализованной архитектуры. Но все это – тема для отдельного большого разговора…
– С чем связан ваш рациональный подход к архитектуре?
– Я в основном занимаюсь объектами метро и транспортной инфраструктурой, а это в первую очередь социальная архитектура, сверхответственная, связанная с безопасностью при перевозке людей. Поэтому я не могу вольно трактовать пространство в угоду себе и моему воображению, создавая какие-то непонятные ситуации для пассажиров. Все должно быть удобно, доступно и понятно. 
– Сложно ли архитектору, как творческому человеку, держать себя в таких жестких рамках?
– Для меня это несложно. Архитектор никогда не бывает свободным человеком. Он всегда работает на заказчика и учитывает возможности строителей. Особенно на моих федеральных объектах. Если кто-то строит частный дом, он может себе позволить какие-то вольности в известных пределах. Тут башенку предложит поставить, там какую-нибудь художественную композицию. У меня же это исключено, потому что каждый раз – это итог сложных многоступенчатых переговоров с заказчиком в жесткой связке с конкретной ситуацией в городе. Причем нередко мне заказчики позволяют делать такое, что никогда не рискнут разрешить кому-нибудь другому. Знают, что я не подведу.

«Будущее за объектами из дерева»
– Над чем сейчас работаете?
– Программа строительства метро в столице шагает семимильными шагами. Сергей Семенович Собянин – человек масштабный. Если он на что-­нибудь замахивается, то обязательно добивается поставленной цели. Первый год в должности мэра Москвы он определялся и ставил какие-то, казалось, совершенно невыполнимые задачи. А потом стало понятно, что их можно спокойно и последовательно реализовывать. «Номером один» в списке этих планов было развитие столичной транспортной инфраструктуры, в том числе и метрополитена. Абсолютно правильное решение, потому что для огромной Москвы существование такого маленького метрополитена было совершенно неприемлемо. В этой связи мы обеспечены очень плотной работой на несколько лет вперед. Большая кольцевая линия, раньше называлась «Третий пересадочный контур». Продление Люблинско-Дмитровской линии на север, Солнцевская линия. Продвигаемся во Внуково, будем делать там две станции: «Пыхтино» и «Внуково». Кстати, могу по секрету сообщить, что «Пыхтино» в ближайшее время будет переименована в «Туполево». Насколько я знаю, есть такое решение. А еще недавно «Мостотрест» обратился к нам с предложением спроектировать в Москве полностью деревянный пешеходный мост. И не исключено, что будем работать над метромостом возле Коломенского
– Интересно, что в последнее время приходит много разных сообщений о строительстве новых объектов из дерева. Получается, этот традиционный материал возвращается и пытается теснить стекло, железо и бетон?
– Развитие архитектуры в нашей стране – именно за объектами из дерева. Думаю, что будущее не в бесконечном росте зданий вверх, а за деревянными строениями, максимально приближенными к земле: одноэтажные домики, деревья, лужайки. Такой, по моему мнению, должна быть организация современного городского пространства. Причем я говорю про архитектуру крупного мегаполиса. Когда присоединялись территории Новой Москвы, мне казалось, что они должны быть именно такими: одно-, двухэтажными и зелеными. Но, к сожалению, все выходит по-другому. Новая Москва опять заполняется бесконечными одинаковыми спальными районами. Но несмотря на это, я уверен, что со временем дерево возьмет хороший процент доли в строительном комплексе. Не 0,5%, как сейчас, а 10 или даже 20%. За этим – будущее архитектуры, особенно в нашей стране.
– У многих архитекторов есть определенные предпочтения. Кто-то любит работать с прямоугольной формой. Фрэнк Гери, например, специализируется на искривлении пространства. А с какой архитектурной формой предпочитаете работать вы?
– Что такое метрополитен по своей сути? Это нитка тоннелей, через каждые 1,5–2 км соединенная архитектурными «жемчужинами» станций. Так вот моя любимая тема – тоннели. Я их больше всего люблю проектировать. Там ничего не уберешь и ничего не прибавишь. Они совершенны в своей простоте. 
– Как вы оцениваете современную российскую архитектуру?
– Сложно оценивать то, чего нет. К сожалению, в последние 65 лет – с момента принятия в 1955 году печально памятного Постановления ЦК КПСС и Совета министров СССР «Об устранении излишеств в проектировании и строительстве», в нашей стране архитектура как явление просто отсутствует. Ровно как отсутствует какая-либо внятная архитектурная политика в государстве. Все это прекрасно знают, но, к сожалению, никаких серьезных качественных сдвигов в этом направлении не происходит. Недавно мы разработали и написали очередной – уже сложно сказать какой по счету – проект закона об архитектуре с целью, наконец, вернуть ей то место, которое она заслуживает. Под «мы» я подразумеваю наше архитектурное сообщество: Союз архитекторов, Академию архитектуры и строительных наук и других. Судя по тому, как медленно наш проект рассматривается, проблемы архитектуры у нас по-прежнему не входят в круг приоритетных задач.

«Ближе всего мне Переславль-Залесский»
– В каком городе мира вы больше всего любите бывать и гулять по его улицам?
– Все течет, все меняется. Если бы мне задали этот вопрос буквально год назад, я бы ответил, что это Гонконг. Очень люблю этот город, много раз там бывал. Совершенно безумная многоуровневая архитектура – и подземная и наземная. Здесь же и вода, и солнце, и природа. А сегодня уже отвечу на этот вопрос по-другому. Душевнее, приятнее и ближе всего мне в настоящий момент старинный русский город Переславль-Залесский. Несмотря на миллион его недостатков – отсутствие какой-либо инфраструктуры, начиная от дорог, тротуаров, и заканчивая водопроводом, канализацией и электричеством, – этот город мне сегодня мил и дорог. Проще говоря, люблю его всей душой даже вопреки отсутствию в нем буквально всего. Как, впрочем, и в подавляющем большинстве других российских городов. Исключения – Москва, Питер, Казань. Все остальное — слезы, слезы и еще раз слезы.
– Как вы считаете, какое значение имеет правильная эксплуатация зданий и сооружений после завершения их строительства?
– Это одна из самых важных составляющих в жизни любого здания и сооружения. Честно вам скажу: после того как я сдаю какой-нибудь объект, стараюсь больше там не появляться. Вроде бы все продумываешь, учитываешь все мелочи, в том числе эксплуатационные. Все делаешь в точности с задачами, поставленными заказчиком. Проходит какое-то время: год, два, три, и сразу видно, как объект начинает катастрофически стареть. Превращается в нечто противоположное задуманному. Все это происходит из-за неудачной, непродуманной эксплуатации. 
– Как, по вашему мнению, ситуация с пандемией COVID-19 может повлиять на архитектуру будущего?
– Меня эта эпидемия коснулась не самым приятным образом. Я заболел. Неделю лежал дома, потом меня на носилках отправили в 67-ю больницу, где я пролежал еще две недели, а потом еще две недели долечивался. Так что я не могу сказать, что история с этим вирусом – чья-то злая шутка. Я вообще до этого случая никогда не болел. И тут в первый раз в моей жизни вдруг оказался в больнице, мне в первый раз в жизни ставили капельницы. В этом плане у меня получился очень неожиданный и не самый приятный опыт. С другой стороны, я считаю, что эта ситуация, помимо всяких отрицательных моментов, принесла некоторую пользу. Возникла пауза, во время которой я вынужден был оторваться от работы, поднять глаза, оглядеться и задуматься, так ли мы живем, туда ли мы идем… Что касается непосредственного влияния COVID-19 на архитектуру, то не уверен, что оно будет существенным. Пройдет немного времени, и все будет как прежде. Мы уже занимаемся организацией отложенных и перенесенных мероприятий по линии Союза архитекторов. В августе планируем провести первый фестиваль для молодежи с большим количеством людей. Это будет в Уфе, молодежный фестиваль «Перспектива». В сентябре рассчитываем провести большой фестиваль «Наследие» в Санкт-Петербурге на территории Петропавловской крепости. А в конце сентября я планирую поехать в Иркутск. Там будет проходить фестиваль под названием «Зодчество Сибири». Поэтому я и думаю, что через два-три месяца все восстановится. В ноябре нас ждут еще два фестиваля. Информацию о них можно посмотреть на сайте Союза.

«Профессия отбирает 24 часа в сутки»
– Что бы вы посоветовали молодым людям, которые мечтают в будущем стать архитекторами?
– 1 сентября каждого года я обычно выступаю перед перво­курсниками Московского архитектурного института и говорю им одни и те же слова: архитектура – это страшная профессия. Она поглощает человека полностью, если ты, конечно, нормально ею занимаешься. Она отнимает все 24 часа в сутках и все семь дней в неделе. И каждый молодой человек должен понимать, что архитектура – это не развеселые тусовки с песнями и танцами. В первую очередь это напряженный труд и идти в эту профессию надо с открытыми глазами. 
– Есть ли у вас слоган или девиз, которому вы следуете в профессии и в жизни? 
– Как человек советской системы, который часть своей жизни прожил в СССР, вполне могу в качестве девиза использовать пионерский отзыв: «Всегда готов!». Полностью этот призыв, насколько помню, звучал так: «Пионеры, в борьбе за дело Ленина и Коммунистической партии будьте готовы!» «Всегда готовы!» Думаю, что тех, кто жил в Советском Союзе, ничто не может сдвинуть с верного пути, потому что мы всегда и ко всему готовы. 

Андрей Пучков