Владимир Мочалов: «Дождь – это возможность увидеть мир под другим углом»

Весна – время обновления природы. Погода в марте бывает настолько переменчивой, что порой это ощущается даже в пределах одного населенного пункта. В непогоду хочется завернуться в теплый плед и, попивая чай, перечитать томик любимых стихов. В промозглую и дождливую погоду совершенно не хочется выходить из дома – всем, кроме художников. Ведь они умеют найти вдохновение там, где обычный человек его не видит. К работам Владимира Мочалова нельзя остаться равнодушным, есть в этом что-то успокаивающее – наблюдать, как за окном льет дождь и капли расползаются по всему стеклу, образуя причудливые узоры на знакомых городских пейзажах.

– Владимир Георгиевич, вы работаете в разных художественных направлениях – графика, живопись, карикатура. Как пришла идея написания картин в стиле под названием «Симфония дождя»?
– После того как моя жизнь после 2000-х годов изменилась на 180 градусов – закончилось долголетнее содружество с сатирическим журналом «Крокодил», – я внезапно осознал, что обязан двигаться и развиваться дальше как художник, ведь искусство очень многогранно и не стоит на месте. Я понял, что необходимо найти в себе новые грани и возможности, потому что художник не просто отражает действительность, он еще эту действительность преломляет в своем сознании, в подсознании и в своем мировоззрении. Искусство – это душа человека, полет фантазии и возможность по-новому взглянуть на мир. Неожиданно для себя самого удалось придумать новый стиль, который я назвал «Симфония дождя».
– Как родилось такое интересное название?
– Если смотреть на предметы сквозь стекло, покрытое каплями дождя, то мир становится совершенно другим, и даже привычные пейзажи выглядят абсолютно иначе. И тогда возникает какое-то совершенно новое настроение, где-то грустное, а где-то и на­­оборот, радостное, формируется новый взгляд на уже знакомые вещи. Дождь, безусловно, имеет свою симфонию, там переливаются все краски мира, они начинают отражаться, играть, каким-то образом взаимодействовать друг с другом… Вот эта самая музыка и навела меня на такое название – «Симфония дождя».
Дождь ломает пейзаж и он перестает быть реалистичным, становится изломанным. В этом-то и есть загадка души – возможность увидеть окружающий мир под другим углом. Это передает совершенно иные ощущения, заставляя многое переосмыслить, и дарит новые чувства. По крайней мере, мои пейзажи отличаются от всего другого. Десятки тысяч художников в разное время писали Кремль, Красную площадь, Собор Василия Блаженного, улицы Москвы – и в реализме, и в абстракционизме, и в кубизме, но никто до меня не писал их таким образом. Безусловно, я выбрал для себя очень трудоемкое направление, но оно придает новое ощущение жизни, дарит иное восприятие привычного, отчего такой знакомый, казалось бы, пейзаж становится совершенно непривычным. И сразу можно наблюдать другое настроение у людей, они начинают по-другому все воспринимать и где-то даже смотреть на мир моими глазами.
– Музыка дождливой погоды, отраженная с помощью красок в ваших произведениях, завораживает. Как и творчество Владимира Набокова, который использовал буквы русского алфавита в качестве скрытых, символических обозначений цвета. Он подробно описывал это в своей книге «Другие берега».
– Интересная мысль…

«К небоскребам отношусь положительно»
– Как вы определяете очередной объект творчества? Вы всегда пишете картины только в Москве и с натуры?
– Да, я всегда присутствую там, в том пейзаже, который собираюсь отобразить. Стою под дождем, смотрю, наблюдаю, фиксирую для себя, как меняется весь этот мир. Естественно, я останавливаюсь только тогда, когда меня это лично заинтересовало, когда тронуло мою душу, мое сердце, стало мне интересным. В маленьких каплях дождя можно увидеть весь мир и увидеть его по-другому. Если внимательно посмотреть на мои пейзажи, то можно увидеть в капле, которую я изображаю, отражение того большого пейзажа, только в перевернутом виде. А это уже закон природы, это физика. Безусловно, нужны специальные навыки для того, чтобы это отобразить. Поскольку я все-таки гравер и имел в прошлом значительный опыт работы с десятикратной лупой и мелкими деталями, я активно использую его в своих пейзажах. Видимо, поэтому они и смотрятся так эффектно.
– Судя по вашим произведениям, вам нравится историческая часть Москвы?
– Да, я очень люблю историческую часть Москвы. Хорошо, что у нас не все было уничтожено в 30-х годах, что-то еще осталось. Конечно же, мне нравится Питер и другие русские города, но поскольку я родился в центре столицы (там, где сейчас расположен Московский союз художников) и всю свою жизнь живу в этом мегаполисе, который завораживает своей энергетикой и для меня не сравним с каким-либо другим городом, то большая часть моих картин, безусловно, о Москве.
– А как вы относитесь к изменениям в столице? Появлению градостроительных комплексов нового типа – таких как, например, «Москва-Сити»?
– Положительно отношусь. Более того, восхищаюсь, что Москва развивается подобно другим мегаполисам – Шанхаю, Пекину, Нью-Йорку. Небоскребы – что-то абсолютно новое. С высоты птичьего полета город смотрится по-другому, вид прекрасный. Я был там наверху – это потрясающе. Любой исторический город должен иметь свое продолжение.
– Не было желания изобразить небоскребы?
– Сделаю обязательно. Москва-Сити – это целый город, где живут и работают люди. Нужно все время искать что-то новое в творчестве, уметь писать картины на языке, понятном современному поколению, вовлекая их в мир изобразительного искусства. А если мы будем сегодня разговаривать языком Сумарокова (русский поэт, драматург и критик XVIII века. – Ред.), то нас просто никто не поймет по причине того, что у нас сейчас другой язык.

«Наслаждаюсь музыкой слов»
– Вы упомянули Александра Сумарокова, а я знаю, что совсем недавно вышла книга Фонда ЖКХ с произведениями баснописцев, в которой вы смогли мастерски перенести словесную карикатуру на бумагу.
– Да, концепция этой книги оказалась удачной. Она не­­обычная не только своей удивительной обложкой с объемным меняющимся изображением и оформлением, но и тем, что в этой книге представлены классические произведения басенного жанра, только в современном прочтении. Мы постарались найти новый язык и способ выражения задач жилищно-коммунальной отрасли. Я восхищен работниками Фонда ЖКХ, которые ни разу меня не остановили и не внесли ни одного корректива в карикатуры. Значит, моя позиция, мое направление верное, оно соответствует пониманию этой книги.
– Что вы сейчас читаете и какие авторы ваши любимые?
– Мои любимые авторы – это авторы русской классической литературы. Гоголя практически наизусть знаю: «Ревизор», «Мертвые души» – мои любимые произведения. Обожаю перечитывать Толстого, Тургенева, Пушкина, Достоевского, Чехова. Недавно с огромным удовольствием перечитал знаменитую повесть Куприна «Поединок» – блестящая книга. Булгакова часто перечитываю. Я наслаждаюсь музыкой слов, фраз и по-другому воспринимаю сейчас даже не столько само содержание книги, сколько эстетику и язык писателя, его краски. Перечитал Шолохова – восхищен не столько сюжетом «Тихого Дона», сколько описанием природы, тем, как автор описывает запахи, я все это буквально ощущаю. Он много времени уделяет вещам, казалось бы, незначительным, но именно во внимании к деталям и проявляется настоящий художник.
– Для создания подобных произведений требуется вдохновение. Как у вас это происходит? Вы проснулись и поняли, что сегодня готовы создать шедевр?
– Художник – понятие импульсивное. Есть механическая работа, а есть творческая. Творческое озарение может прийти и ночью. Да и вообще нельзя создавать что-то новое автоматически. Художник должен все время развиваться внутри себя – в муках творчества и рождаются произведения.

«Необязательно всем писать стихи»
– Говорят, что в ближайшем будущем труд людей, выполняющих однотипные, рутинные задачи, будет заменен роботами, и многие профессии станут неактуальными. Зато будут крайне востребованы творческие специальности. Как развивать в себе творческий потенциал? Всем ли это доступно, или в будущем появятся люди, которые не смогли перестроиться и найти себя в новом мире? Есть какой-то секрет?
– Смогут перестроиться все, я считаю. А секрета никакого нет. Мы люди мыслящие. Люди, которые будут высвобождены от привычных рутинных операций, смогут занять себя чем-то абсолютно новым. Необязательно писать стихи, рисовать карикатуры или музыкой заниматься. Что-то новое придет, мы же не в каменном веке. Другое дело, что есть страны, где творческий потенциал гораздо быстрее реализуется, где любая творческая идея сразу же подхватывается и внедряется в жизнь.
– Чем обусловлено, что одни люди творческие, а другие нет? Их вовремя не заинтересовали родители, учителя и педагоги?
– Причины могут быть разными. Я бы тоже мог, наверное, развиваться по-другому пути, если бы во мне педагоги вовремя не разглядели ­какое-то упорство и не развили бы талант. Стал бы я рядовым инженером. Конечно, в детстве это все надо уметь определять. Ну, и не должны включаться родительские нереализованные амбиции – нельзя заставлять ребенка заниматься на скрипке, если у него нет к этому никаких способностей. Он скрипит-скрипит, потом бросает скрипку и пытается заниматься чем-то совершенно другим. А на скрипку только время зря потратил.
– Что бы вы пожелали нашим читателям?
– Я хочу пожелать им, чтобы в издании «Вокруг ЖэКа» помимо сугубо отраслевых материалов по ЖКХ и строительству обязательно присутствовали материалы, связанные с искусством и литературой. Это сегодня очень важно! А журналу хотел бы пожелать, чтобы он не менял своего курса и продолжал выходить в бумажном виде. 

О. Гришина