Ах, как хочется вернуться в Городец…

Не стал бы известен всемирно Андрей Рублев, если б его не научил писать иконы Прохор с Городца. Тот самый автор «Тайной вечери» и «Вознесения», украшающих иконостас Благовещенского собора – домашнего храма московских царей.
Несколько веков назад многие населенные пункты на Руси, включая Белую и Малую, назывались Городец. Даже сегодня, после десятка разрушительных войн и волн переименований, их можно насчитать более пятидесяти. Но главным был и до сих пор остается Городец, что на высоком левом берегу Волги близ Нижнего Новгорода.
От истока к устью слева по течению великую реку на много верст сопровождает болотистая пойма. Только рядом с впадением притока Узола на коротком отрезке берега громоздятся горы. Вполне логично, что издревле главенствующая над округой высота использовалась человеком в качестве оборонительного рубежа. Согласно преданиям, называлось это место Малый Китеж (легендарный Большой Китеж, канувший в воду, находился примерно в ста верстах). Первопоселенцами называют и булгар, и финно-угорские племена, и черемисов. А в XII веке на волжских просторах крепко обосновались русские. Как свидетельствует летопись, князь Георгий Всеволодович «пристал к берегу у Малого Китежа, что на берегу Волги стоит, и отстроил его». Какого роду и племени был тот князь, доподлинно не установлено. В краеведческой литературе утвердилась точка зрения о закладке Городца в 1152 году Юрием Долгоруким. Часть историков считает наиболее вероятным основание города во времена княжения Андрея Боголюбского. Третьи вообще выдвигают разнообразные фантастические версии. Однозначно можно утверждать только, что Городец появился раньше нижегородского кремля и стал одним из центров русского народного творчества.

Убыточное производство
Был в моей биографии период руководства предприятием, которое занималось изготовлением продукции, подпадающей под определение «народные промыслы». Краснодеревщики резали на нем узорные наличники, вытачивали матрешки и березовые пасхальные яйца, колдовали над изгибами дубовых стульев и ясеневых столиков. В годы советской плановой экономики за изделиями фабрики очередь стояла. Но с приходом рыночных отношений потребителям стало не до изысков. Пустые кошельки вынуждали покупать только то, что имело утилитарную значимость. И огромные производственные площади оказались завалены лакированными деревянными изделиями. Проведенный в начале 2000-х маркетинговый анализ перспектив завоевания рынка не выявил. Количество продукции народных промыслов, которое можно было бы «пристроить» в качестве презентов и сувениров на все отмечающиеся в регионе праздники, все равно оказывалось недостаточным для поддержания рентабельности производства.
Недавно я посещал Кубачинский комбинат народных промыслов в Дагестане. Ситуация схожа с вышеописанной – огромные цеха пусты и темны. Даже реализация всемирно известных изделий из серебра не окупает содержание производственной инфраструктуры. Не заметил я востребованности всех полезных площадей и на комбинате «Агидель» в Уфе. Башкирские художественные промыслы активно поддерживаются местными властями. Поэтому крупное производственное предприятие и функционирует, хотя сами умельцы в деньгах не купаются.
По приезде в Городец очень просил местных гидов показать успешно действующее предприятие народных промыслов. Но оказалось, что в славящемся своими самодеятельными изделиями городке точек, масштабно занимающихся народными промыслами, которые можно назвать полноценным комбинатом или фабрикой, нет. Осталась только иконописная мастерская и несколько локальных производств. В конечном итоге привезли меня на берег Волги к пристани, где причаливают в сезон летней навигации туристические теплоходы. У подножия крутого берега стоит большой рубленый терем-новодел, отделанный глухой городецкой резьбой. Той самой, чьи истоки идут от барельефов, некогда украшавших борта волжских судов. Со временем корабельные сюжеты, сплетенные из фантастического растительного орнамента, изображений сказочных птиц и животных, перешли на наличники и ворота домов городецких жителей, стали покрывать, домашнюю утварь, киоты и оклады икон.
Сегодня в украшенном городецкой резьбой тереме под эгидой муниципального учреждения «Город мастеров» собраны специалисты, способные показать процесс изготовления самобытных местных изделий.

Золотная городецкая вышивка
В первой же горнице терема посетители попадают к столу, на котором разложены пяльцы. Хозяйка Марина Гурьянова неспешно примеривается иглой с блестящей золотой нитью и уверенным взмахом протыкает ткать в намеченном месте. Стежок, еще стежок. И на плотной материи образуется витиеватый искрящийся узор. Сама мастерица училась вышивать у мамы и бабушки. Те, в свою очередь, у прабабушек и прапрабабушек…
Упоминания о золотошвейном искусстве на Руси дошли до нас в летописях и рассказах иностранных путешественников XI века. Изысканный промысел распространялся по русским княжествам вместе с православием. Монахи вышивали золотом различные церковные принадлежности (покровцы и покрова, пелены, плащаницы, завесы и пр.), а также иконы, иконостасы, хоругви, знамена.
С момента основания Городца (а может, еще и ранее) внутри городских укреплений был выстроен монастырь, где принявшие постриг несли послушание, в том числе искусное. К сожалению, столетия не сохранили до нас материальных подтверждений золотошвейного мастерства городецких монахов. И проследить преемственность промысла, достигшего пика в конце XIX века, сегодня нельзя. Можно только проводить параллели с православным старообрядчеством, твердо хранившим лучшие привычки и умения русского народа. В Городце, ставшем одним из оплотов двуперстной веры, ручная вышивка гладью с приемами золотого шитья была возведена в культ. В журнале «Нижегородское хозяйство», №№4–5 за 1927 год, так описывались изделия златошвей: «платок старообрядческий выполнен в технике золотого шитья по шелку. Края платка обшиты серебряной бахромой. Золотой узор украшает всю поверхность платка. Блестящей металлической нитью вышиты цветы, листья, ягоды. Такой платок брали за два угла и не завязывали узлом, а скалывали булавкой. Часто встречались шитые золотом повязки – «головки», где шитый узор приходился на лбу и украшал концы платка на спине. И отсюда, от мастериц-старообрядок, берет свой исток городецкая ручная вышивка гладью с приемами золотого шитья. Этот вид искусства сохранился до наших дней».
Только вышивают сегодня не чистым золотом и серебром. Благородные металлы давно заменены либо тонкой позолотой металлической основы, либо материалами, имитирующими золото. Потому вышивка называется «золотная», то есть изображающая драгоценный металл.
Рисунок городецкой золотной вышивки делился на растительный и геометрический. Геометрический состоял из ромбов разных очертаний. Растительный часто представлял собой симметричный цветущий куст или дерево, на плавных стеблях которых расцветают пышные цветы на темно-вишневом бархате. Характерной особенностью этого узора являются гибкие растительные побеги, равномерно заполняющие всю декоративную плоскость.
Разнообразны были не только орнаменты, но и технические приемы золотной вышивки. На хлопчатобумажных и шелковых тканях использовался тамбурный шов. Некоторые платки вышивались плоской полосой, называвшейся битью, в «прикреп» по настилу, как в глади.

Глиняная мелодия
В следующих горницах терема разместились рядом гончары и свистулечники. Городецкая земля богата залежами глины, поэтому гончарное производство здесь культивировалось издавна. Мелкие фигурки и свистульки из обожженной пластичной породы часто сопутствовали гончарному промыслу.
«При раскопках на территории старой крепости глиняные свистульки находят периодически, – рассказывает кандидат исторических наук Института археологии Российской академии наук Ольга Зеленцова, руководившая одной из экспедиций. – Игрушки были обнаружены археологами даже в слоях XII–XIII веков. Удивительно, но некоторые комочки обожженной глины после очистки от земли до сих пор свистят!».
Когда в начале XX века спрос на глиняную посуду упал, многие гончары бросили свое ремесло. Но нашлись и те, кто из глины стал лепить свистульки (на местном диалекте – дудки). Центром изготовления глиняных игрушек стала деревня Жбанниково под Городцом.
Мастер-демонстратор «Города мастеров» Светлана Бузина рассказывает:
– Изюминка жбанниковской (читай: городецкой) игрушки в том, что все фигурки традиционно имеют форму пирамиды на трех опорах. Визуально они не передают движение и выглядят статично. Только иногда мастера лепят крупные фигуры – например, оленей, или коров на четырех ногах. Рог изобилия в игрушке-обереге выражает общую идею плодородия, благополучия, удачи. Трехголовый баран может обозначать целое стадо. Олень Золотые рога — удача в охоте. Петушок Золотой гребешок – благополучие. Утка – плодородие. Корова – достаток и здоровье в семье. А глиняная курица свистом должна привлекать богатство.
Рассказывая, Светлана ловко смяла куски черной и серой глины, слепила из них миниатюрный пузатый кувшинчик, потом приплюснула его горлышко, сформировав грушу. Через секунду тонкие пальцы девушки щипками вытянули из фигурки ножки, а еще через пару минут на ладони мастерицы стояла готовая, разве что не раскрашенная игрушка… 

Полный текст можно прочитать в № 2 журнала «Вокруг ЖэКа» за 2018 год