Сабина Мамедова: «Архитектура общественных объектов должна быть функциональной»
Втиснуться в плотный график руководителя архитектурных проектов АО «ЦНИИПромзданий» Сабины Мамедовой так же сложно, как встроиться в автомобильный поток на оживленной трассе в час пик. Перманентные совещания и согласования деталей проектов, неумолкающий мобильный телефон. Но все-таки одна из ведущих в нашей стране специалистов по созданию больших общественных объектов и спортивных сооружений, за плечами которой несколько спроектированных стадионов, спортивных объектов разного функционала, школа и больница, сумела найти время для интервью журналу «Вокруг ЖэКа».
«Частная архитектура – это не мое»
– Сабина Раджабовна, когда вы впервые осознали, что архитектура – это ваше призвание?
– Можно сказать, что моя профессия – это некий компромисс между разными частями моей семьи. Одна ее часть всегда занималась математикой. Например, моя бабушка по маминой линии работала в области алгоритмов наведения крылатых ракет. С другой стороны, у нас в семье есть искусствоведы. А что посередине между математикой и искусством? Конечно же, архитектура! Поэтому я окончила бакалавриат МАРХИ, а курс магистратуры проходила в IED (The European Design Institute) в Барселоне.
– Какие предметы в школе у вас были самые любимые?
– Ребенком я схватывала информацию быстро. И теперь мне это очень помогает: приходится вмещать уйму разной информации и быстро принимать решения. В школе это был и плюс, и минус. Пока можно было выезжать на артистизме, у меня были сплошь хорошие оценки, а когда в средней школе пошли предметы, требующие усидчивости и точных знаний, тут начались трудности. Скажем так, я была троечницей, которая выигрывала олимпиады. У меня всегда было все хорошо с математикой, особенно с начертательной геометрией и тригонометрией. Отличные оценки всегда были по истории и иностранным языкам, а вот с физикой все было гораздо хуже.
– Как вы считаете, такое интересное сочетание способностей характерно для архитекторов?
– Мне кажется, что это характерно для многих детей. Если у творческих ребят все хорошо с математикой и физикой, они, конечно, могут стать архитекторами. А если с точными науками не все хорошо, могут заняться живописью или скульптурой. Многие идут в дизайн. В самом начале своей карьеры я, например, тоже занималась дизайном интерьеров, но мне это очень быстро наскучило. Меня всегда привлекали спортивные общественные пространства. И так получилось, что Россия как раз выиграла право на проведение Чемпионата мира по футболу в 2018 году. Необходимо было довольно быстро построить сразу несколько стадионов, отвечающих самым высоким международным стандартам. Один из моих знакомых позвонил мне однажды и сказал: «Сабина, ты со своим европейским архитектурным образованием могла бы стать прекрасным посредником между нашими и западными архитекторами». Конечно, я сразу же включилась в эту работу. Был очень знаковый момент, когда с главным архитектором Ростовской области Алексеем Эдуардовичем Полянским мы стояли на левом берегу Дона и обсуждали, каким будет новый квартал рядом с будущим стадионом. В этот момент мне позвонила заказчица по поводу дизайна ее новой квартиры. Она мне говорит: «Сабина, я тут подумала, наверное, нужно переместить одну из электрических розеток на 3 см вправо…» А у меня в это время воображение рисует контуры нового городского района. В этот момент я четко осознала, что частная архитектура и дизайн – это точно не мое.
«Наши спортивные сооружения получили очень высокую оценку»
– Насколько сложно было переходить к проектированию больших общественных объектов?
– Мне сразу очень сильно повезло. Так получилось, что в первое время я выступала в основном от лица заказчиков проектов, которые решали задачу по возведению футбольных стадионов в Казани и Ростове-на-Дону. В процессе этой работы я очень много общалась с главным архитектором АО «ЦНИИПромзданий» Дианой Кононовной Лейкиной. Я очень ей благодарна, так как именно этот человек стал для меня учителем и примером в профессии. Она во мне что-то увидела и вскоре пригласила работать к себе. После этого я стала выступать со стороны не заказчика, а исполнителя, разработчика проекта. Первым таким объектом стал стадион в Калининграде. Мы его делали большой командой. Моя негласная роль оказалась связана с ведением переговоров и решением различных спорных ситуаций, которых было предостаточно. Когда я понимала, что действительно от нас нужно, мы сразу же решали все сложные вопросы.
– Во время проведения первой игры на стадионе волновались?
– Конечно! Один из ключевых показателей – это скорость покидания зрителями трибун после матча. Как показали замеры, 35 тыс. человек покинули свои места и вышли за пределы спортивного объекта за 7 минут. Это очень хороший результат для больших спортивных сооружений. Причем надо сказать, что наши стадионы несколько отличаются от общепринятых в Европе стандартов. У нас высота ряда на трибунах больше, из-за чего футбольные чаши получаются повыше. Благодаря этому с таких трибун поклонники футбола отлично видят поле с любого места. Соответственно, все наши спортивные сооружения в итоге получили очень высокую оценку от специалистов ФИФА. 
– После таких знаковых футбольных объектов над чем вам и вашим коллегам еще пришлось поработать?
– Один из наших последних проектов, который недавно открылся в Москве, это Центр фигурного катания Этери Тутберидзе в Ясенево. Еще один ледовый дворец готовится к сдаче в Нижнем Новгороде, заканчиваем реконструкцию московского стадиона «Торпедо», проектируем дом культуры в Ноябрьске, делаем общеобразовательную школу в Салехарде. Все это очень интересные и многогранные объекты, в каждом из которых мы решали одновременно несколько задач. Это совсем не просто – совместить в одном пространстве сразу много функций, которые не должны мешать друг другу. Например, сейчас у нас в работе огромный объект в Новом Уренгое. Это целая крытая улица, где есть и легкоатлетический манеж, и место для занятий различными видами спорта, в том числе водными. Про кинотеатры, рестораны, различные магазины и зоны отдыха я и не говорю. Это будет новое общественное пространство, где можно пройти 2 км не выходя на улицу. Климатические условия там, как вы понимаете, суровые, а город растет и развивается. Нужно создать искусственную среду, где люди будут себя чувствовать комфортно. Вот это и будет наш «Променад».
«Сразу идти от функционала»
– Если не секрет, в чем черпаете вдохновение?
– В путешествиях. Я с детства вместе с семьей много путешествовала, и мне всегда было любопытно и интересно посмотреть, как у других все устроено. Продолжая эту традицию, мы сейчас совершаем такие поездки с коллегами. Например, относительно недавно были в ЮАР, перед Чемпионатом мира ездили по Европе. Были в Катаре. Общественная архитектура везде очень разная, но в то же время простая и функциональная. Вообще в этой области существуют два традиционных подхода: первый – когда архитекторы придумывают форму, а потом пытаются наполнить ее функцией. А второй – сразу идти от функционала. Этот подход близок мне и моей команде. Мы, основываясь на общем плане, придумываем некую первоначальную схему человеческих потоков: кто куда заходит, кто как выходит, кто где и чем занимается. После этого возникает некий каркас, который мы уже начинаем облачать в какой-то оригинальный фасад.
– Психологию большого скопления людей – иначе говоря, толпы, в своей работе учитываете?
– Да, обязательно. Всегда делаются всевозможные математические расчеты, куда пойдет толпа в том или ином случае. Кроме этого, учитываются такие общеизвестные вещи, как дистанция между буфетной зоной и туалетами. Потом, есть такая важная деталь, как объем пространства. Людей нельзя загонять в маленькие и низкие коридоры. На них ничто не должно давить. Все эти и многие другие принципы мы обязательно используем в своей работе. У нас есть такой простой прием: когда план в первом приближении готов, я говорю: «А теперь пойдем погуляем». Это значит, что мы пытаемся представить себя в создаваемых нами общественных пространствах и мы по ним как бы ходим-бродим. Сразу становится понятно, что вот тут, например, угол какой-то странный, а там выступ неудобный. Очень помогает в этом процессе BIM-проектирование. В виртуальной трехмерной модели все недочеты еще лучше видны. Какие-нибудь оплошности и ляпы в нашем деле случаются. Когда ты долго проектируешь объект, а на работу от первого эскиза и до завершения строительства иногда уходит до нескольких лет, глаз может, как говорится, замылиться. Поэтому мы иногда просим посмотреть-погулять по нашим виртуальным объектам кого-то постороннего, взглянуть на них свежим взглядом. Еще один прием – попробовать поменять точку зрения в буквальном смысле. Для этого можно разложить все эскизы и чертежи на полу, а самим встать над ними на стулья. Весь проект тогда открывается совершенно с другого ракурса.
– Есть ли в сфере общественной архитектуры кто-то, кого вы можете назвать своим ориентиром или кумиром?
– Как я уже говорила, для меня очень важна функциональность объекта. Конечно, есть знаменитые архитекторы с очень яркими проектами, но по ряду причин их творения могут быть не очень функциональными, хотя это может быть связано с другими задачами. Это, как говорят, «архитектура ради архитектуры». Да – красиво, да – привлекательно, но лично мне этого недостаточно. Из уважаемых и принимаемых мною архитекторов я бы в первую очередь назвала Петера Цумтора и Марио Ботта. Их логика лично мне абсолютно понятна и ясна.
Также мне по душе спроектированный Филипом Гудвином и Эдвардом Дюреллом Стоуном Музей современного искусства в Нью-Йорке – это именно музейное пространство, там все продумано и технологично устроено. Свободный фасад, столбы-опоры, ленточное остекление, плоская кровля и свободная планировка. Внешние атрибуты современности сочетаются с функцией: конструкция позволяет создавать любые конфигурации пространства для разных нужд. Стены двигаются по желанию кураторов выставок, образуя практически любое нужное под конкретную задачу помещение.
Архитекторам общественных объектов очень сложно бывает сохранить баланс между красотой, изящностью и функционалом. Еще одна частая проблема – это финансы. Регулярно, особенно ближе к финалу строительства, начинается экономия на всем. Приходится очень серьезно спорить и доказывать. К счастью, сегодня все больше и больше заказчиков начинают понимать, что определенный вау-эффект от архитектуры можно потом хорошо продать. Вы вспомните старые спортивные объекты – все эти ангары, обложенные сэндвич-панелями, и унылые промздания. Сегодня это все уже в прошлом. Новые спортивные объекты делаются более удобными и ориентированными на посетителей и зрителей.
– Какие еще интересные тренды в спортивной архитектуре вы сегодня замечаете?
– Раньше было больше ориентации на какие-то конкретные виды спорта и четкое разделение на профессионалов и любителей. Сегодня спортивному комплексу, чтобы экономически выживать, необходима многофункциональность и ориентация на массовость. Например, в Москве любой сдаваемый спортивный объект должен быть доступен любому жителю соседних домов, которые могут туда прийти, позаниматься спортом или привести в секцию своих детей. Я считаю это очень правильным. Поэтому сейчас в своей работе мы сразу закладываем в такие комплексы многофункциональность и ориентированность на обычных людей.
«Необходимо тщательно взвешивать окружающие условия»
– Что можете рассказать о применении современных энергоэффективных технологий в ваших проектах?
– Я очень люблю, когда заказчик задумывается о подходе к заданию не только с точки зрения функционала, но и инженерных вопросов. Например, можно в одном проекте совместить ледовую арену и бассейн. Это такие объекты, которые в плане энергоэффективности очень хорошо друг с другом дружат. В одном месте надо воздух осушать, а в другом увлажнять, и это очень легко организовать под одной крышей. К сожалению, такая комбинация встречается нечасто. Что касается модной темы использования солнечных панелей и других элементов с возобновляемыми источниками энергии, то необходимо тщательно взвешивать окружающие условия, в том числе природные. Например, от установки солнечных панелей на стадионе в Ростове-на-Дону в свое время вовремя отказались. Дело в том, что там очень часто бывают песчаные бури, которые царапают любую поверхность. Эффективность любых солнечных ВИЭ там достаточно быстро падает. С другой стороны, такие технологии очень могут быть востребованы на нашем Крайнем Севере, особенно в зонах с вечной мерзлотой, например в Салехарде или в Новом Уренгое. Там стоит проблема предотвращения растапливания вечной мерзлоты под жилыми домами и общественными объектами. Существуют целые системы терморегуляции, которые поддерживают низкую температуру в районе фундаментов и не дают земле нагреваться. Такие решения закладываются нами еще на стадии проекта.
– Если говорить о современных школах и других образовательных организациях, как обстоит дело в этой сфере?
– В нашей стране, конечно, очень много требований к такого рода объектам со стороны Минобразования, но сейчас их подходы постепенно становятся более гибкими. Большинство людей понимает, что классы должны быть гибридными и легко трансформируемыми. Со своей стороны мы иногда идем на определенные хитрости при проектировании, придумывая разные новые названия для учебных кабинетов. По классам химии и физики прописано очень много регламентов и нормативов, однако, если кабинет будет называться как-нибудь по-другому, то можно все эти устаревшие требования обыграть. Но один-два традиционных лабораторных класса все равно делаются по всем существующим правилам и нормам, чтобы школа могла пройти обязательную аттестацию. В остальных помещениях опять же существует запрос на многофункциональность, особенно в библиотечных зонах. Современная школьная библиотека не имеет ничего общего с привычными рядами книжных стеллажей. Сегодня это, скорее, детский коворкинг – территория, где дети любят проводить время, общаться, посещать какие-нибудь кружки. Бывает, смотришь разные новые проекты и радуешься – так много классных и красивых школ, в которых будут учиться российские дети.
«Смотрите на мир открытыми глазами»
– У вас есть профессиональная мечта?
– Чем мне нравится моя профессия – так это тем, что эта работа требует постоянного совершенствования и самообразования. Объекты проектируются самые разные. Например, сейчас АО «ЦНИИПромзданий» приступает к созданию совершенно нового административного района на месте старого аэродрома в Ростове-на-Дону. Там каждый объект – это огромный пласт задач и новых знаний. А еще это обязательно встречи с новыми людьми, новые обстоятельства, новые вызовы, технологии и материалы. Меня всегда забавляет вопрос от журналистов: «А какое у вас хобби?» Работа архитектора – вот мое хобби. Если ты уже вошел в этот профессиональный мир, то он занимает все твое время, весь твой образ жизни. Единственное, на что может остаться немного времени, так это только на сон.
– И все-таки, как еще вы отдыхаете, если образуется свободное время?
– Благодаря своей семье и друзьям я умудряюсь иногда ходить в театры и посещать выставки и музеи. Часто в беседе с моей ближайшей подругой, директором московского Музея дизайна Александрой Саньковой мы обсуждаем, что было бы здорово, если бы я сделала проект здания этого музея. В настоящее время у них нет своего здания. Я еще никогда не проектировала музейные здания, и этот проект, наверное, можно было бы назвать моей профессиональной мечтой.
– В рубрике «Главная тема» нашего журнала есть два традиционных вопроса. Первый: есть ли какой-то совет или выражение, которое вы от кого-то услышали, и он теперь помогает вам в жизни и творчестве?
– Да, есть такое. Это напутственные слова моей бабушки по маминой линии: «Успех неизбежен, поэтому сейчас нужно немного поработать».
– А что бы вы посоветовали читателям нашего журнала?
– Обязательно смотреть на мир открытыми глазами, замечать детали и радоваться жизни во всех ее проявлениях.
Беседовала Ольга Гришина
