Русский стиль: прекрасное «дитя барокко»

Активное включение России в общеевропейский процесс формирования новой градостроительной культуры, начавшееся с эпохи Петра I, в очень короткий период привело к возникновению совершенно нового явления – русской городской и сельской усадьбы. В историю российской архитектурной школы золотыми буквами вписаны такие имена, как Доменико Трезини, Жан-­Батист Леблон, Джакомо Тромбаро, многие творения которых сегодня считаются классикой отечественного садово-паркового искусства и зодчества.
От европейских мастеров мы получили прекрасные образцы раннего барокко, которые в российских условиях приобрели четкую структуру и подчеркнутую простоту планировки в сочетании с масштабностью и выразительностью форм. Богатство российской природы позволило западным архитекторам смело трансформировать пространство и свободно ориентировать свои проекты на такие элементы, как вид на озеро (усадьба Останкино) или вид на излучину реки (усадьба Архангельское).
Также характерной особенностью русского барокко стало обязательное включение в архитектурный ансамбль доминанты православного храма, а в случае с городской усадьбой – изящное вплетение в общий замысел всех имеющихся вспомогательных построек, часто соединяемых с главным домом системой крытых галерей и переходов (дворец Юсуповых).

Дворец Юсуповых на Садовой улице
Дворец князей Юсуповых на берегу Фонтанки в Санкт-Петербурге по праву считается одним из самых удачных проектов европейских архитекторов Жана-Батиста Леблона и Доменико Трезини, успешно адаптировавших идеи барокко в России. Перед двухэтажным деревянным домом, поставленным на каменный цоколь, располагался большой парадный двор – курдонер. За домом был разбит регулярный сад, выходивший прямо к набережной реки.
Такая планировочная структура, ведущая свое начало от ландшафтных ансамблей эпохи Возрождения, прочно вошла в русский обиход, приобретя свой собственный колорит. Усадебный дом, службы, фруктовый сад и окружающий пейзаж постепенно стали составлять в России органичный целостный ансамбль. Практически все городские усадьбы Санкт-Петербурга начала XVIII века стали активно заимствовать идеи Леблона и Трезини. На их основе действовал и итальянский архитектор Джакомо Кваренги, взявшийся перестроить дворец князей Юсуповых в 1790 году и придавший ему современный классический вид.

Останкино
Первое документальное упоминание о местности с таким названием относится к 1558 году. В правление Ивана IV Грозного начальник Посольского приказа боярин Василий Щелканов решил построить здесь себе большой дом и возвести рядом с ним церковь. Начиная с 1620 года имение числилось за родом князей Черкасских. В 1743 году вся усадьба с господским домом, большим садом и оранжереями в качестве приданого княжны Варвары Черкасской перешла во владение рода графов Шереметьевых. Самая яркая страница в истории формирования этой жемчужины «русского усадебного стиля» связана с именем графа Николая Петровича Шереметьева, который в период с 1792-го по 1798-й воплотил в жизнь свою давнюю мечту о строительстве самобытного дворцового комплекса. Именно при нем облик Останкинской усадьбы приобрел хорошо всем известный классический вид, включающий в себя обширный пруд, большой парадный двор перед дворцом-театром, а также прекрасно оформленные и продуманные плодовые и пейзажные сады.

Архангельское
Усадьба Архангельское также впервые упоминается в письменных источниках времен Ивана Грозного. В течение трех столетий ее владельцами последовательно становились князья Одоевские, Голицыны, Юсуповы. В середине XVIII века кардинальное преображение фамильного имения затеял князь Дмитрий Михайлович Голицын.
Первоначальный проект «Большого дома» принадлежал французскому архитектору Жаку-Жакобу Герну. В соответствии с планом оригинального дворцово-паркового ансамбля в 1767 году были разбиты восемь квадратных боскетов, обсаженных кленами и липами. Между ними были высажены плодовые деревья и кустарники: яблони, груши, крыжовник, барбарис. Кстати, такой подбор растений почти полностью совпадал с ассортиментом Верхнего сада – части дворцово-паркового ­ансамбля Петергофа.
Сын Дмитрия Михайловича Николай продолжил дело отца. Приглашенный им итальянский архитектор-планировщик Джакомо Тромбаро решил максимально полно использовать особенности рельефа местности. Он предложил создать парковый ансамбль на склонах холма, удачно разделив его на две обширные террасы, украшенные партерами, цветниками и античными скульптурами. Сегодня Архангельское – единственный в Подмосковье цельный архитектурно-парковый комплекс, сохранивший до наших дней все основные элементы планировки и застройки конца XVIII – начала XIX века.

Самобытная эклектика
Большие дворянские усадьбы и родовые поместья всегда были характерны для России. Различные природные условия, историческое прошлое местности, а также личные предпочтения владельцев и уровень мастерства архитектора-планировщика придавали каждому такому месту индивидуальный и неповторимый облик. В то же время постоянно формировались и развивались общие архитектурно-планировочные приемы, которые уже в конце XVIII века позволяли уверенно говорить о полностью сформировавшемся русском усадебно-парковом стиле.
В центре всей композиции традиционно располагалась сама усадьба, вокруг которой размещались все остальные хозяйственные постройки, сады, парки и огороды.
Размеры и наполненность усадеб различными малыми архитектурными формами зависели только от финансовых возможностей хозяина и могли варьироваться бесконечно, начиная от маленькой цветочной клумбы перед входом в «барский дом» и заканчивая мраморным фонтаном с античными скульптурами в человеческий рост по его периметру.
Главный сад было принято «решать в живописной манере», образуя органически связанную и стройную систему «натурального сада». Направления дорожек и аллей определялись непосредственно на месте и предварительно размечались желтым речным песком. Только убедившись на практике в том, что все тропинки и дорожки соответствуют основному замыслу, их прокладывали более основательно.

Взгляд в будущее через стекло
Очень оригинальным способом «примеривали на пейзаж» те или иные группы деревьев или планируемые к постройке здания и сооружения. На небольшом кусочке прозрачного стекла красками наносились контуры будущего строения или участка растительности в цвете. Затем полученное изображение совмещалось «по месту» с его предполагаемым местоположением и с помощью удаления или приближения такого стекла к глазам определялся оптимальный масштаб и ракурс с учетом особенностей окружающего пейзажа. Таким способом можно было не только определить идеальные архитектурные пропорции, но и посмотреть, как будет смотреться тот или иной элемент усадьбы в зависимости от сезона – в частности, наличия или отсутствия листвы на деревьях.
Не меньшее чем зелени внимание уделялось созданию водных объектов, являвшихся, как тогда говорили, «душой усадебного сада». Почти в каждом поместье был обширный пруд, который в прежние времена всегда имел важное сельскохозяйственное значение, а теперь очень часто становился ключевым элементом всей садово-парковой композиции. Многие архитекторы в своих проектах стремились придать их берегам живописные очертания, дополнить их искусственными островами, с помощью высоких плотин значительно поднять уровень водоема, рассчитывая таким образом усилить эффект восприятия усадебной панорамы через зеркальную гладь воды. Следует признать, что многим мастерам прошлого практически всегда удавалось добиться желаемого.

Великий подвижник
В конце XVIII века в России начинают публиковаться первые отечественные практические руководства по парковому делу. Особая роль в развитии этого направления принадлежит Андрею Болотову, которого принято считать основоположником российской садово-парковой науки.
Значительную часть своей долгой и плодотворной жизни (1738–1833) ученый-естествоиспытатель, ботаник, агроном, мелиоратор и лесовод Андрей Тимофеевич Болотов посвятил обустройству имения графов Бобринских в Богородицке. По его проекту здесь был обустроен первый в России пейзажный парк, составивший вместе с главным домом усадьбы оригинальный дворцово-­парковый ансамбль. Специалисты единодушно считают это творение предтечей русского стиля в отечественном садово-парковом искусстве.
Главным и наиболее сложным при создании усадебного сада Болотов считал определение его индивидуального художественного облика «в зависимости от местоположения и обстоятельств». Лучшим средством для этого он считал «натуральную планировку», избегание архитектурных излишеств, а также обязательное учитывание истории местности.
Французские сады, как отмечал он в своих работах, никогда в чистом виде не имели распространения в России. Английские сады, получившие широкое развитие по всей Европе, «не подходят нам из-за непомерности и излишности». Далее Болотов пишет: «…мы (русские) находимся ныне в таком состоянии, что во многих вещах не только не уступаем нимало народам иностранным, но с некоторыми в иных вещах можем и спорить о преимуществе… А при таковых обстоятельствах не было бы ни мало постыдно для нас то, когда были у нас сады ни Английские, ни Французские, а наши собственные и изобретенные самими нами, и когда б мы называть их могли рус­скими». 

Андрей Пучков