Пьетро Солари и два Алевиза

Сегодня сложно доподлинно установить, чем именно так понравился царю Ивану III прибывший на смену Аристотелю Фиораванти новый зодчий, 45-летний Пьетро Антонио Солари. К сожалению, никаких подсказок об этом в старинных хрониках нет. Известно только, что в отличие от всех других заморских строителей Петра Антонина Фрязина (под этим адаптированным именем он упоминается в российских летописях), принято было называть не «муролем», а «архитектоном». Более того, он единственный, кому царским указом разрешалось «подписывать» свои работы. В стены возводимых им сооружений всегда укладывались особые камни, на которых были вырезаны надписи на русском и латинском языках, где говорилось, когда это здание было построено и кем. Не лишенный тщеславия, Пьетро Солари всегда устраивал так, что латинская надпись оказывалась обращена на улицу, а русский текст размещался где-то с внутренней стороны сооружения. В своих письмах на родину Солари везде подписывался пышным титулом Аrchitectus generalis Moscovie, что переводится как «главный архитектор Московии». Видимо, у него были на это все основания.

Товарищ да Винчи
Старший сын авторитетного архитектора и строителя из Милана Гунифорте Солари, работавшего над возведением и отделкой уже упоминавшегося нами миланского дворца Сфорца, Пьетро Антонио перед поездкой в Москву считался у себя на родине весьма уважаемым и опытным мастером. Вместе с отцом он возвел в Милане и его окрестностях несколько прекрасных церквей, занимался реконструкцией загородных резиденций и католических монастырей. Некоторые исследователи его биографии отмечают тот факт, что время работы семьи Солари на Миланских герцогов – а это больше восьми лет – полностью совпадает с периодом, когда на Сфорца трудился знаменитый художник, скульптор и изобретатель Леонардо да Винчи. Не исключено, что молодые люди очень хорошо знали друг друга, особенно если учесть, что они были почти ровесниками.
Чтобы убедить приехать в Московию такого перспективного и талантливого зодчего, Ивану III пришлось договариваться с самим герцогом Джаном Галеаццо Сфорца (через посредников, конечно). Аргументы (и обязательные подарки) правителю Милана, видимо, показались достойными и в 1490 году Пьетро Солари оказался в России.
К этому моменту по плану, разработанному Аристотелем Фиораванти, и трудами многих иностранных и русских мастеров уже были почти закончены южные стены московского Кремля и практически все центральные башни вдоль Москвы-реки. Петр Антонин Фрязин энергично взялся за возведение восточных стен и башен, которые в итоге получились одними из самых красивых. Под руководством молодого миланца за короткий срок были построены Никольская, Константино-Еленинская, Угловая Арсенальная (она же Собакина) башни и самая главная – Спасская (до середины XVII века Фроловская). Кроме того, его авторству принадлежит еще и мощная Боровицкая башня с Боровицкими воротами, прикрывавшие подходы к Кремлю с запада.
Даже спустя столько лет видно, насколько творения Пьетро Солари отличаются от других башен своей грацией, математической выверенностью и невероятным запасом прочности. Во время войны 1812 года покидающие столицу войска Наполеона попытались взорвать три из них, но ничего из этой затеи у французов не вышло. Все башни устояли.

Коварный родник
Самая главная башня Московского Кремля – Спасская – задумывалась как главный царский въезд. Для придания большей величественности ее украсили высоким шатром, в котором разместили звонницу с часовыми колоколами и набатом. Спасской эту башню стали называть только в XVII веке после того, как над воротами был размещен образ Спаса Нерукотворного Смоленского с припавшими к нему преподобными Сергием Радонежским и Варлаамом Хутынским. Икона почиталась как чудотворная, и поэтому никто, даже государь, не имел права пройти под ней, не сняв головного убора. Судьба этой святыни примечательна. В годы советской власти вмонтированную в кладку икону просто заштукатурили и забыли о ее существовании на долгое время. Вновь этот образ был открыт миру только в 2010 году в ходе больших реставрационных работ.
Еще одним уникальным творением Пьетро Солари считается могучая Арсенальная башня. Толщина ее стен достигает 5 м, а все сооружение покоится на большом фундаменте из белого камня, который сегодня полностью скрыт под землей. В глубине всей этой невероятно прочной и массивной конструкции таится один очень интересный секрет. На месте, которое было определено под строительство башни, оказался мощный природный родник, который никак не удавалось засыпать. Тогда Пьетро Солари решил заключить источник воды в особый колодец и перенаправить его в русло реки Неглинки. Этот колодец сегодня считается одним из самых старейших на территории Москвы. За прошедшие годы подземный источник ничуть не потерял своей силы и по-прежнему выдает напор воды объемом до 800 литров в минуту.
Существует легенда, что жарким летом 1493 года главный «архитектон Московии» Петр Фрязин выпил студеной воды именно из этого колодца, после чего заболел и вскоре умер. Как бы то ни было, полный сил и творческих идей Пьетро Антонио Солари действительно скоропостижно скончался летом 1493 года, проработав в столице нарождающегося Российского государства всего три года.
И вновь царю Ивану III пришлось отправлять посольство в Милан с наказом подыскать ему специалиста на внезапно открывшуюся вакансию.

Мастера-тезки
«Приидоша послы великого князя на Москву… что посылал их князь в Венецию и Медиолам великий мастеров искати; они же приведоша на Москву Алевиза мастера стеннаго и палатнаго», – так описывается этот исторический момент в московских летописях.
Новым кандидатом на звание главного архитектора Москвы стал Алоизио да Карезано (в русском варианте Алевиз Фрязин). Сведений о его жизни сохранилось очень мало. По некоторым данным был он родом из провинции Пьемонт. Долгие годы работал на различных стройках Милана, где сумел получить репутацию талантливого и трудолюбивого зодчего.
В Россию Алоизио прибыл не один, а с целой группой земляков из Пьемонта. Итальянские хроники сохранили до нас имена только троих из них: кузнеца Микаэля Парпайоне, каменотеса Бернардино да Боргоманеро и литейщика Пьетро да Пьемонте. Последний в русских летописях более известен как «Петр-пушечник».
Известно, что к работам по завершению строительства московского Кремля Алоизио и его команда приступили в 1494 году. Их стараниями дело, начатое Фиораванти и успешно продолженное Солари, было закончено. Контур крепостных стен был замкнут. Больше всего сил и времени заняло возведение огромной Троицкой башни, расположенной на стрелке в месте впадения Неглинки в Москву-реку. Болотистый и непрочный грунт здесь пришлось основательно укреплять. Сразу после завершения работ по возведению стен начались масштабные стройки внутри кремлевского периметра: большой княжеский дворец, каменные палаты для дворни и слуг, административные и хозяйственные постройки. В новых хоромах довелось жить уже другому Московскому князю – Василию III, так как Иван III скончался в 1505 году. Смена «главного заказчика» никак не отразилась на ходе строительных работ.
В том же 1505 году в Москву прибыл еще один мастер с Апеннинского полуострова – Алоизио Ламберти де Монтаньяна. Чтобы не путать двух «фрязей», наши предки решили первого называть Алевизом Старым, а вновь прибывшего – Алевизом Новым. Под такими обозначениями они и вошли в российскую историю.
Очень скоро выяснилось, что мастерство нового «фрязина» ничуть не уступает уже доказанным талантам Алевиза Старого. Оценив их сильные и слабые стороны, Великий князь Василий III решил разделить их сферы ответственности. Первый Алевиз стал в основном заниматься возведением фортификационных и гидротехнических сооружений, а второй – Новый – строительством храмов. Так, например, именно он считается проектировщиком и строителем самого высокого на тот момент сооружения в Москве – колокольни Ивана Великого.
Кстати, общепринятое название таит в себе ошибку. На самом деле это никакая не колокольня, а полноценный столпообразный храм, воздвигнутый в честь преподобного Иоанна Лествичника. Это чудо инженерной мысли и строительных технологий, надолго опередившее свое время, команда Алевиза Нового построила всего лишь за три года: в период с 1505 по 1508-й.
Сразу после этого молодой зодчий был направлен в Александровскую слободу на строительство загородного дворца Великого князя Московского, где трудился вплоть до 1513 года. За пять неполных лет там им были построены весь комплекс великокняжеской резиденции и несколько каменных храмов с колокольней. Весь этот архитектурный ансамбль, к счастью, сохранился до наших дней.
Согласно летописям, вернувшегося в Москву после успешного завершения строительства в Александрове Алевиза Нового ждал «наказ» на возведение 11 каменных храмов в разных частях ближнего Подмосковья. И с этой задачей зодчий успешно стравился. Однако после 1518 года его следы в исторических документах теряются и дальнейшая его судьба неизвестна.

Из Москвы в неизвестность
Тем временем Алевиз Старый последовательно превращал Московский Кремль в самую непреступную крепость своего времени. Летописи от 1508 года пишут, что «…князь великий велел вкруг града Москвы ров делати камением и кирпичем, и пруды чинити вкруг града Алевизу Фрязину».
Чтобы защитить не имеющую естественной преграды восточную часть Кремля, вдоль нее был сооружен ров, получивший впоследствии имя «Алевизов». Состоял он из вымощенной кирпичом и камнем траншеи шириной более 25 м и глубиной около 8 м. Для наполнения этого сооружения водой уровень реки Неглинной пришлось поднять на целых 10 м, заперев ее устье специальной плотиной. Полностью завершенный вид Кремль получил только в 1516 году, когда было закончено возведение Кутафьей башни – кстати, единственной из трех «отводных стрельниц», которая сохранилась до наших дней.
После окончания всех этих работ имя Алевиза Старого из летописей исчезает. Существует версия, что он сам и его команда были задействованы на строительстве Коломенского кремля, которое завершилось в 1531 году. В пользу этой версии говорит поразительное внешнее и внутреннее сходство двух крепостных сооружений. Многие коломенские башни сохранили свой первоначальный суровый вид, без украшений и излишеств, благодаря чему можно очень хорошо себе представить, как именно выглядел Московский Кремль в начале XVI века.
Косвенно о кончине проработавшего в Московии более 30 лет Алевиза Старого говорит тот факт, что в 1527 году в Милан снаряжается очередное московское посольство, цель которого все та же – поиск нового главного зодчего для столицы.  

Андрей Пучков