Москва брежневская: курс на комфорт

Архитектура застоя стремилась не к революционным изменениям в градостроительстве, а к обыденной организации городской среды и повышению комфортности жилья. Парадокс в том, что жилые постройки эпохи развитого социализма – самый мощный по объему и одновременно самый незаметный слой на архитектурном лице столицы. Нет поражающих воображение супердоминант городского пейзажа типа сталинских высоток, но нет и убогости (с позиции современных бытовых реалий) «хрущоб».

Проспект Калинина
Пожалуй, наиболее обсуждаемым новым элитным районом Москвы в эпоху застоя стали окрестности новой правительственной трассы – проспекта Калинина (с 1990 года Новый Арбат), прорубленного сквозь историческую малоэтажную застройку. Ранее эта местность не слыла особо статусной за пределами кругов творческой и научной интеллигенции. Возможно, из-за названия «Собачья площадка» – площади, на которой когда-то поили лошадей из фонтана работы знаменитого скульптора Ивана Витали. Это была трапециевидная площадь, существовавшая с середины XVIII века на пересечении Кречетниковского, Дурновского, Борисоглебского, Собачьего, Малого и Большого Николопесковских переулков, а также улицы Большой Молчановки. Свое название площадь получила предположительно из-за некогда располагавшихся здесь царских собачьих дворов.
После того как на проспекте Калинина возвели пять сдвоенных панельных высоток в 24 этажа, острословы принялись шутить про «вставные челюсти Москвы» и «тайное воплощение Пятикнижия Моисея». Часть этих домов-книжек была отдана для проживания элиты советских силовиков – якобы во многом потому, что незадолго до открытия новой московской трассы в американском Далласе во время проезда на автомобиле был застрелен президент США Джон Кеннеди. Видимо, силовики и их семьи должны были обеспечивать безопасность одним своим присутствием. В культовом советском фильме 1973 года «Иван Васильевич меняет профессию» царь Иван Грозный, обозревая проспект с балкона, открывающуюся панораму оценивает положительно: «Лепота!»

Дворянские гнезда
Дома для элиты брежневского периода – это в основном так называемые «башни Вулыха» (по фамилии архитектора), известные также в народе как «дворянские гнезда». Это были преимущественно 14-этажные строения, где было по восемь квартир на этаже, для которых на заводе изготовлялись лишь компоненты железобетонного каркаса, а стены возводились из керамического кирпича. При этом все межкомнатные и межквартирные стены проектировались как не несущие, что давало широкие возможности для перепланировки квартир, имеющих просторные кухни, прихожие и лоджии. В Москве было построено 284 «башни Вулыха» (из них 19 – на улице Вавилова и 17 – на Пролетарском проспекте), которые риэлторы до сих относят к категории элитного жилья.
Помимо «дворянских гнезд», воздвигали еще более престижные – так называемые «цековские» дома (от ЦК. – Авт.), предназначенные для проживания высшей советской номенклатуры. Внешне они не так уж сильно отличались от обычных кирпичных «брежневок», однако внутри разница была огромной: все строилось по индивидуальному проекту и под замкнутую инфраструктуру клубного типа. Средняя общая площадь двухкомнатной квартиры в «цековских» домах «среднего класса» составляет 75 кв. м, трехкомнатной – 105 кв. м, четырехкомнатной– 130 кв. м. Площадь квартир для высших руководителей могла превышать 200 кв. м. К примеру, для Брежнева в доме по адресу: Гранатный переулок, 10 были отведены все восемь квартир на шестом этаже. Но на эти апартаменты генсек КПСС даже не взглянул, поскольку не захотел переезжать из «сталинки» на Кутузовском проспекте, 26.
Если номенклатурные «сталинки» строились вдоль центральных магистралей как городские архитектурные достопримечательности, то «цековские» дома обычно размещали внутри кварталов с большим количеством зеленых насаждений, подальше от шума и загазованных автомагистралей. Сосредоточения «цековских» домов вокруг Патриарших прудов, на Большой Бронной улице, на Спиридоновке, на Арбате, на Якиманке, в Кунцево, на Воробьевском шоссе, на Новочеремушкинской улице и в районе метро «Юго-Западная» простой московский люд прозвал «царскими селами».
Появлением еще ряда элитных локаций столица обязана Московской Олимпиаде 1980 года. К их числу относятся прежде всего районы Олимпийского и Мичуринского проспектов, а также Крылатское. Кстати, довольно распространенная в Москве серия домов П-3 была разработана именно под задачу олимпийского жилья с повышенной комфортностью.

Прорыв этажности
После ухода Хрущева из политики возведение «классических хрущевок» на пять этажей и три подъезда в Москве продолжалось еще восемь лет, поскольку переход на новые проектные серии требовал времени на перенастройку строительной базы. У новоселов эпохи застоя было уже заметно меньше оснований для шуточек типа: «Хрущев соединил ванну с туалетом, но не успел соединить пол с потолком». Эпоха пяти­этажек в столице закончилась вместе с нарастанием дефицита свободных для застройки территорий. Начался второй в истории Москвы прорыв этажности вплоть до 22 этажей (первый прорыв вплоть до восьми этажей был в предвоенные годы, а третий – уже «небоскребный» вплоть до 72 этажей, связан с реновацией).
К концу 1960-х годов было решено постепенно отказываться от жилищной застройки одним типом панельных домов (к тому же из-за конструктивных особенностей одинаково ориентированных по сторонам света). Изменение строительных норм в 1971 году позволило архитекторам начать мыслить уже не «коробочками» домов, а блок-секциями (подъездами), которые к тому же теперь могли поворачиваться и изгибаться. Фасады домов стали декорировать крошкой или плиткой (чаще всего бело-голубой или бело-коричневой).
Наиболее удачно этот подход был реализован на статусном Юго-­Западе – в Теплом Стане, Тропарево и Ясенево. Однако в целом по Москве проблема визуального однообразия уныло-шаблонных спальных районов типа Бирюлево по-прежнему оставалась острой. Что и послужило отправной точкой сюжета фильма Эльдара Рязанова «Ирония судьбы, или С легким паром!».
Если хрущевки проектировались в основном как минимально габаритные «двушки» под некую среднестатистическую семью (спальня для супругов, а двое их детей ночуют в гостиной), то «брежневки» строились уже под довольно широкий спектр сценариев проживания. В общей сложности за 18 лет правления Брежнева было разработано около 100 крупных серий домов, и почти у каждой серии были свои модификации. По сравнению с застройкой нулевых позднесоветские жилые кварталы проектировались довольно просторно – тогда в Москве у архитекторов и строителей еще была такая возможность.
В целом этот период вполне можно назвать самым милосердным в отношении жилищных запросов рядового москвича за всю долгую историю российской столицы.

Продолжение следует.
Начало см. в номерах «Вокруг ЖэКа» за сентябрь – декабрь 2021 года.

Егор Чкалов