Красная утопия

«Городок чекистов» – элитарное общежитие нового типа, возведенное в центре Екатеринбурга, является уникальным памятником советской эпохи.

Екатеринбургский «городок чекистов», построенный по проекту группы архитекторов под руководством И.П. Антонова в первой половине 1930-х гг., – архитектурный памятник советского конструктивизма, воплотивший в реальность советскую идею коллективного общежития нового типа, особый модернистский проект. Изначально задуманный как комплексная система коммунального обеспечения замкнутого профессионального сообщества (сотрудников НКВД), с ходом десятилетий «городок» претерпел ряд социокультурных изменений, по-своему преломивших в себе историческую траекторию советской эпохи. Не случайно он был выбран главной площадкой Третьей уральской индустриальной биеннале, которая открылась осенью 2015 года.

«Городок чекистов» представляет собой развернутую реализацию модели советской жилищной политики на повседневно-бытовом уровне. Здесь 14 корпусов – несколько жилых зданий, одно общежитие гостиничного типа (ныне гостиница «Исеть») и объекты социальной инфраструктуры.
Связь с нуждами производственной сферы очевидна: городок был сразу телефонизирован, чтобы живущие здесь сотрудники НКВД/КГБ могли быть поставлены в известность о необходимости срочно вернуться на работу всегда, когда это нужно будет системе. Пространственное расположение «городка чекистов» также отвечает рациональному подходу к удовлетворению требований производственной необходимости. До места работы можно было быстро дойти пешком или доехать на служебной машине.
Закрытость «городка», изначально предопределенная принадлежностью профессиональной группе, существовала не только пространственно, но и на ментальном уровне. В 1950-е годы в «городке» еще существовал пост охраны, но попасть в «городок» чужаку не составляло особого труда. Мальчишки даже сделали лазейку в заборе, раздвинув прутья решетки, или ловко перебирались через верх высокой ограды, чтобы не обходить городок, возвращаясь в него в неурочное время. В часы ухода детей в школу и возвращения домой задние ворота (выход на улицу Кузнечную) «городка» открывались, контроль за входящими в этот момент не осуществлялся. Но пространство осознавалось как защищенное – машины на территорию практически не заезжали, дети без сопровождения взрослых «городок» через пункт охраны покинуть не могли. Тотальная телефонизация обеспечивала быструю связь поста охраны с любой квартирой. Поэтому вынести что-то крупное постороннему человеку без контрольного звонка было практически невозможно.
В темное время суток городок освещался не только фонарями около подъезда, но и мощными прожекторами (от двух до четырех по разным воспоминаниям), что делало пользование территорией не только удобным, но и безопасным: «Все тротуары и площадки были освещены как днем, окна приходилось плотно занавешивать шторами». Двор многими воспринимался как очень чистый, ухоженный и даже респектабельный: «у нас был прекрасный дворник», «летом к 8 утра дорожки были уже подметены и политы водой», «в центре игровой площадки размещался прекрасный фонтан».
В целом «городок» существовал как автономная социальная система, в которой можно было удовлетворить разнообразные нужды, не покидая периметра. Здесь были прачечная, баня, парикмахерская, детский сад, поликлиника, магазины, клуб с концертным залом, спортивные секции и кружки по интересам для взрослых и детей, ремонтные мастерские, портной, столовая.
Более того, система «городка» была частью более крупной системы, которую обеспечивала система НКВД/КГБ. Жилье дополнялось комнатами на ведомственной даче, находившейся на озере Балтым, дети получали путевки в ведомственные пионерские лагеря, родителей объединяло общее место работы, что создавало дополнительные основания для прочности социальных связей. Сослуживцы могли вместе проводить досуг (развлекаться, отмечать праздники). Особые чины имели возможность выйти или зайти в «городок», имея ключ от парадной двери, которая вела на наружную сторону (ул. Луначарского, ул. Первомайская). Машины за ними подъезжали к парадному выходу.
В подчинении ведомства в Малом Истоке после Великой Отечественной войны появилось свое хозяйство, где работали пленные немецкие женщины: «они были очень дородные, крупные, всегда приветливые и обходительные». Там можно было «отоварить» продуктовые талоны: «по разрешению отца за мной заезжал его служебный автомобиль и я ехала за продуктами – мне там давали овощи, бидон сметаны, молоко, творог», вспоминает один из бывших жильцов «городка чекистов».
Удобство планировки «городка» (функциональность, внимание к поддержанию высоких гигиенических стандартов жилья, хорошая инсоляция квартир), чувство закрытости и защищенности – все это делает его привлекательным и для современных жильцов.
В 1950-е гг. «городок чекистов» утрачивает свою закрытость – любой может беспрепятственно войти в него, в 1990-е это даже становится причиной тревог для жителей – незваные гости шумят и мусорят на территории. Между тем закрытость продолжает ощущаться на уровне планировки – «замкнутый периметр создает чувство защищенности». Не случайно такая концепция жилого квартала перестала быть уникальным преимуществом «городка чекистов» – сегодня часто так планируют жилые застройки.
Пожалуй, пространственная организация – главное завоевание архитектурного проекта «городка чекистов»… 

Полный текст можно прочитать в № 7 журнала «Вокруг ЖэКа» за 2016 год