Как мой отец арестовывал Берию

Лето в разгаре. Я – аспирант МГУ. Мой отец Кирилл Семенович Москаленко – генерал-полковник. Командует Московским округом ПВО, куда был переведен с должности командарма 38-й армии три года назад по предложению Хрущева, бывшего тогда секретарем МГК КПСС и хорошо знавшего отца по фронту. Перезванивались мы с отцом ежедневно. Но уже три дня его телефон молчит. Помощники бормочут что-то невразумительное.
И вот утром 29 июня – звонок. Голос отца: «Если хочешь – приезжай в штаб» (на ул. Кирова). Вхожу в кабинет. Отец слегка возбужден. И сразу меня ошарашил: оказывается, три дня назад с группой ему приближенных, хорошо известных мне людей, он арестовал Берию. Я еле устоял – пришлось присесть. И отец (видимо, у него появилось «окно») рассказал мне, как это было.

Условный сигнал в 13:00
26 июня в 9:00 ему позвонил Хрущев. Поздоровавшись, неожиданно спросил: «Есть ли у вас надежные и смелые люди, готовые выполнить очень серьезное задание?». Подумав, отец сказал: есть. «Тогда срочно пригласите их к себе. Не выпускайте их из кабинета и ждите звонка – моего или Булганина» (маршал Советского Союза, член ЦК партии. – Ред.). И после короткой паузы продолжал: «Мы решили послушать вас о состоянии ПВО Москвы. Поэтому захватите все материалы. И обязательно сигареты».
Только тогда, зная, что Хрущев не курит, отец понял всю серьезность предстоящего. Поэтому число приглашенных к себе решил максимально ограничить людьми, которым сам доверял на 100%. Уже через полчаса в его кабинете были генералы Батицкий, Баксов, полковник Зуб и адъютант Юферев. Комендант штаба срочно доставил «сигареты» (имелось в виду, конечно, оружие) и патроны к ним.
Напряженно ждали. Никаких вариантов не обсуждали. И вот звонок от Булганина: «Если у вас все готово, срочно приезжайте». В приемную вошли впятером. В кабинет Булганин вначале пригласил отца одного. Видно было: волновался. И здесь впервые посвятил в план предстоящей операции. Расспросив коротко о каждом из группы, сказал, что людей все же маловато: всякое может случиться.
Стали обсуждать: кого еще можно привлечь из находящихся в данных момент в Министерстве обороны военных. Остановились на Жукове, а также генералах Брежневе, Шатилове, Гетмане, Пронине и Неделине. «Но все они, – сказал Булганин, – будут без оружия. Ибо более пяти человек без досмотра провести в Кремль я не смогу: охрана очень большая и предана Берии. Последнее время особенно усердствуют».
Уже через два часа после звонка Хрущева в Боровицкие ворота въехали два ЗИС-110. В первой (с правительственными сигналами) Булганин и отец с группой. Во второй – Жуков с генералами.
Въехали нормально. Однако при проходе мимо одного из многочисленных постов внутри здания операция чуть было не сорвалась. Один из охранников обратил внимание на то, что у Юферева что-то оттопыривается под кителем. Собрался звонить дежурному. Спасло только то, что шли быстро по лестнице вслед за Булганиным, который торопил. Все поднялись в приемную при кабинете Маленкова. Туда сразу же вошли сам Маленков, а также Хрущев, Булганин и Молотов. Здесь в операцию посвятили всех участников: «Берия становится все более опасным, госбезопасность в его руках и пронизала все. Наглеет с каждым днем. Надо его арестовать. Просим провести операцию на уровне». Сигнал – три звонка от Председательствующего.
В приемной кроме прибывших еще около 15 человек – военных и штатских. Половина из них – охрана.
Примерно в 13:00 раздался условный сигнал и пять вооруженных военных, а также Жуков быстро входят в кабинет. В это время Маленков заканчивает речь с резкими обвинениями в адрес побледневшего Берии и объявляет его арестованным. На него направлены пять стволов. Жуков подходит сзади и быстро его обыскивает. Арестованного выводят в комнату отдыха Маленкова.
Теперь не менее сложная задача – вывезти арестованного из Кремля. Принято решение срочно заменить охрану. Для этого пять машин ЗИС-110 с правительственными сигналами были направлены в штаб Московского округа ПВО. В них сели 30 срочно отобранных вооруженных офицеров. На машинах они без досмотра въехали в Боровицкие ворота и под руководством порученцев Маленкова и Булганина сразу же сменили охрану по маршруту, по которому должны были выводить арестованного.
Уже стемнело, когда Берию усадили в ЗИС-110 и в сопровождении отца и его группы вывезли сначала на гарнизонную гауптвахту, а затем перевезли в бункер, что во дворе штаба Московского военного округа, командующим которым отец был назначен на том же заседании Президиума ЦК.

Бункер правосудия
Здесь в бункере арестованный провел шесть месяцев. Здесь велось следствие, состоялся суд, после которого его сразу же расстреляли. Кроме Берии, перед Специальным судебным присутствием Верховного Суда СССР во главе с маршалом Коневым предстали ближайшие сподвижники Берии по преступлениям: Кобулов, Меркулов, Деканозов, Гоглидзе, Владимирский и Мешик. Все они были приговорены к расстрелу.
Само следствие, по словам отца, было очень трудным. Допросы вел Генеральный прокурор СССР Руденко. Никакого физического или морального давления на арестованного не оказывалось. Показания он давал только после явных улик, представленных ему многочисленных подлинных документов, свидетельских показаний, очных ставок. И только под тяжестью неопровержимых доказательств вынужден был сознаться, хотя, разумеется, и не во всем. Берия, конечно, очень нервничал, порою впадал в истерику. Часто всю вину взваливал на Сталина. Объявлял голодовку. Писал письма Маленкову, другим членам Президиума ЦК. А в конце концов понял безысходность и успокоился.
В конце декабря 1953 года отца пригласил Булганин и сказал, что они с Хрущевым и Маленковым хотят, чтобы он сделал представление о присвоении непосредственным участникам операции звания Героя Советского Союза. Отец категорически возразил, мотивируя это тем, что геройского подвига они не совершили. Договорились, что все они будут награждены орденами Красного Знамени. До конца своих дней участники операции так и не простили этого отцу… 

Полный текст можно прочитать в № 12 журнала «Вокруг ЖэКа» за 2016 год