Как «Дурацкий дом» стал классикой модерна

Как только не называли это строение современники: «Мавританский уродец», «Идиотский замок», «Дом Дурака». Даже классик русской литературы Лев Николаевич Толстой в своем романе «Воскресение» устами одного из героев, князя Неклюдова, зло и емко выразил общее мнение московской аристократии об этом сооружении, прямо назвав дом «дурацким», а его хозяина «никчемным».
Действительно, для патриархальной дворянской Москвы конца XIX века этот радикально эклектичный особняк «безродного купчонка» был костью в горле. Точно так же, как и его хозяин Арсений Морозов.

«Ужасное дитя»
Потомок сразу двух богатейших старообрядческих купеческих родов России (его матерью была дочь купца первой гильдии А.И. Хлудова), третий сын в семье одного из братьев-промышленников Морозовых, Арсений Абрамович Морозов невероятно точно вписывался в классическую присказку из «Конька-Горбунка»: «Старший умный был детина, средний сын и так и сяк, младший вовсе был дурак». С детских лет не знавший отказа ни в каких утехах и развлечениях, он вырос классическим представителем избалованной «золотой молодежи», больше всего на свете обожавшим тешить себя любимого самыми экстравагантными способами. От его проказ патриархальная Москва вздрагивала в буквальном смысле этого слова. То он глушил динамитом рыбу на Москве-реке, то организовывал загонную охоту в Нескучном саду. И все это в пятнадцатилетнем возрасте.
Устав от постоянных жалоб на непутевого сына, его мать Варвара Алексеевна Морозова (Хлудова) отправила его в большое путешествие по Европе, которое в 1889 году привело тогда уже шестнадцатилетнего недоросля в Париж.

Бесенок из Поволжья
Как именно произошло знакомство купеческого шалопая и талантливого русского архитектора, к сожалению, неизвестно. Никаких мемуаров, архивов или путевых заметок не сохранилось. Можно только предположить, что первая их встреча состоялась в Русском павильоне Всемирной выставки в Париже в 1889 году. 30-летний Виктор Мазырин, в тот момент еще только пробивавший себе дорогу в ряды российской архитектурной элиты, принимал активное участие в обустройстве русской экспозиции. Именно с этой знаковой встречи начнется его стремительный взлет к званию самого модного архитектора Российской империи. Не обратить внимание на Виктора Александровича было сложно. По описаниям современников, у него были черные как смоль волосы, темные пронзительные глаза, точеный орлиный профиль, величественная осанка и пластика пантеры в каждом движении. Недаром еще в детстве одноклассники по гимназии дали ему многозначительное прозвище – «бесенок».
Один из самых мистических архитекторов прошлого Виктор Александрович Мазырин родился в 1859 году в Симбирской губернии в мелкопоместной дворянской семье. Его родители умерли очень рано, и основное воспитание и образование он получал за казенный счет как отпрыск дворянского рода. В 17 лет после окончания Нижегородской мужской гимназии он успешно сдал вступительный экзамен в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, которое через шесть лет окончил с отличием, и получил звание «классного художника архитектуры».
Его первые шаги в профессии были связаны с проектированием различных выставочных павильонов, заказы на которые получали его наставники-работо­датели – известные в России архитекторы Лоран Леблан и Оскар Тибо-Бриньоль. За создавае­мые и реализуемые им проекты, мэтры получали звания, деньги и славу, а он только скромное жалованье. Такое положение вещей Виктора Мазырина не устраивало. Прекрасно понимавший, что без связей и протекции провинциальному архитектору карьеры не построить, он решил по максимуму использовать то, чем его наградила мать-природа: свой талант и мистическую внешность.
Его облик на все 100% соответствовал духу эпохи. Именно в этот самый момент вся великосветская знать Российской империи была увлечена спиритическими сеансами, мистическими практиками и поисками древних духовных истин. Не отставало от высокородного общества и русское купечество, которое в своем стремлении быть «не хуже, чем у людей», устраивало самые грандиозные и богатые мистические представления.
По протекции молодого представителя клана Морозовых-­Хлудовых харизматичный Мазырин очень быстро становится завсегдатаем подобного рода вечеринок. Говорят, на одной из них во время «астрального путешествия по прошлым жизням» он «узнал», что много тысяч лет назад тоже был архитектором и строил египетские пирамиды. Слава о живой реинкарнации древнего зодчего очень быстро облетела всю Москву. Молодой архитектор немедленно стал желанным гостем в самых богатых домах Первопрестольной. Для поддержания внезапной популярности Виктор Александрович немедленно отправился в путешествие по Египту, откуда привез множество экзотических сувениров и захватывающих дух историй о чудесных озарениях во время блужданий среди «седых пирамид». Легенда крепла, слава росла, а вместе с ней один за другим стали поступать очень интересные и выгодные заказы.

Талантливый зодчий
Неудивительно, что свои первые самостоятельные архитектурно-строительные проекты Виктор Мазырин выполнял для все той же семьи Морозовых. В 1890 году он проводит перестройку особняка фабриканта Михаила Абрамовича Морозова на Смоленском бульваре. Общий неогреческий фасад строения остался нетронутым, но к усадьбе были пристроены два крыла-­флигеля, которые архитектор предсказуемо оформил в древнеегипетском стиле, разместив там реплики статуй сфинкса и даже саркофаг с настоящей мумией. Параллельно он выполняет заказ на перестройку многоквартирного доходного дома по адресу Большая Никитская улица, дом 9/15, стр. 1. Это здание, по счастью, сохранилось и сегодня.
Следующим крупным проектом стала постройка в 1891 году совместно с инженером Р.И.Клейном московского особняка для уже известной нам Варвары Алексеевны Морозовой (ул. Воздвиженка, дом 14, стр.1). Сегодня это объект культурного наследия регионального значения. Закономерно, что когда встал вопрос о том, кто будет строить дом для самого Арсения Абрамовича Морозова, кандидатура Виктора Мазырина была вне конкуренции.
Участок для постройки дома для младшего сына (ул. Воздвиженка, дом 16) Варвара Морозова приобрела в 1892 году по случаю. До этого там размещался конный цирк Карла Маркуса Гинне, но по невыясненным причинам он сгорел (подозревали поджог, но ничего доказать не смогли). Денег на восстановление предприятия у импресарио не нашлось, и он уступил землю соседке по очень выгодной для нее цене. Через год новая хозяйка подарила участок сыну Арсению на 20-летие с условием, что он построит на нем для себя большой дом, женится и остепенится. В поисках образа нового особняка, которому предстояло стать эпицентром московской ночной жизни, Арсений Морозов и Виктор Мазырин объездили всю Европу. Нужный вариант нашли только в Португалии. Считается, что фасад дома на Воздвиженке – это творчески переработанный образ дворца Пена в городе Синтре, построенного в середине XIX века и сочетающего элементы испано-мавританской средневековой архитектуры и национального португальского стиля «мануэлино».
Стройка нового дома младшего Морозова началась в 1895 году и заняла четыре года. Особенно ярко неомавританский стиль в новом здании проступил в оформлении парадного фасада. Две стилизованные крепостные башни формируют портал главного входа, защищая подковообразный входной проем, акцентированный причудливыми витыми колоннами. Дополнительный колорит фасаду придают ажурные карнизы и аттик, а также лепнина на стенах в виде морских ракушек. Внутренняя отделка помещений также была весьма необычной и эклектичной. Обеденный зал был выполнен в готическом стиле, большая гостиная с дубовым мозаичным паркетом – в стиле ампир. Будуар для будущей супруги хозяина особняка – в стиле барокко. Кабинет хозяина – в стиле рококо. Были также помещения, оформленные в арабском, японском и китайском стилях, а на крыше был оборудован небольшой экзотический сад.
Общая стилистическая композиция всего дома с его нарочито несимметричными формами однозначно относилась специалистами к ультрамодному тогда архитектурному стилю модерн.

«Как он посмел?!»
Здание еще не было завершено, а в Москве уже начала подниматься волна протестов против смелой архитектурной затеи. В газетах публиковались критические статьи, в которых возмущенная общественность выражала крайнюю степень негодования. Очевидно, что все эти заметки были вызваны совсем не экзотичностью проекта. Дело было в личности его хозяина. Московская аристократия никак не могла смириться с тем, что богатый представитель низшего сословия может себе позволить построить личный замок. И не где-нибудь в отдаленной глуши, а в самом центре, в нескольких сотнях метрах от сакральных стен Кремля.
Пытаясь сбить волну возмущения, которая начала негативно сказываться на бизнесе, клан Морозовых решил запустить слух, что они сами не одобряют весь этот проект. Так появилась легенда, что мать Арсения Морозова, впервые посетив особняк сына после завершения строительства в 1899 году, в сердцах заявила своему непутевому отпрыску:
«Раньше я одна знала, что ты дурак, а теперь об этом вся Москва узнает!»
В реальность версии о том, что весь многолетний проект строился без ведома старших Морозовых, верится с трудом. Напомним, мама Арсения жила через забор от своего сына, и какими бы плотными ни были строительные леса, крепостные башни спрятать от ее глаз они никак не могли. Как бы то ни было, в народе за домом на Воздвиженке на долгие годы закрепилось неофициальное название – «Дом Дурака».
Выполняя данное матери обещание, Арсений Морозов вскоре после завершения строительства удивительного особняка женился, но с прежней разгульной жизнью не завязал. Его кутежи и «шалости» по прежнему будоражили моральные устои Первопрестольной. Правда, продолжалось это недолго. В 1908 году 35-летний Арсений Абрамович по неосторожности выстрелил себе в ногу из револьвера. К врачам решил не обращаться — видимо, думал, что само пройдет. В результате умер через три дня от заражения крови. Его внезапная смерть была настолько вопиюще дурацкой, что клану Морозовых вновь пришлось прибегнуть к проверенной тактике распространения правильных слухов. В Москве начали говорить, что умер Арсений не по глупости, а из принципа. Мол, поспорил с приятелями на крупную сумму денег, что может вытерпеть любую боль и даже не поморщиться. В доказательство своих слов он выстрелил сам себе в ногу и ушел, с улыбкой посоветовав приятелям готовить проигранные деньги. Такая версия трагических событий хоть как-то вытягивала образ Арсения Морозова из мрака безумного абсурда всей его непутевой и короткой жизни.
Как известно, скандал – это лучшая реклама. Вся многосложная история, связанная с особняком на Воздвиженке, только укрепила славу Виктора Мазырина как модного архитектора. За годы перед Первой мировой войной он успел построить в Москве по своим индивидуальным проектам более тридцати доходных домов. С интересным и успешным зодчим с охотой водили дружбу ярчайшие представители российской творческой интеллигенции: К.А. Коровин, В.М. Васнецов, И.Э. Грабарь, А.И Куприн. Просили построить для них «что-нибудь необычное и на века» Максим Горький и Федор Шаляпин.
Перед Октябрьской революцией в Москве не было более авторитетного и уважаемого архитектора, каждый новый проект которого ни в чем не повторял все его предыдущие работы. Поддерживая свою мистическую легенду, Виктор Мазырин говорил, что черпает вдохновение из опыта своих прошлых жизней. Многие верили.

Удивительный и неповторимый
Заслуженный и всеми уважаемый архитектор Виктор Мазырин успел застать то время, когда в 1917 году его любимое детище – дом на Воздвиженке, захватят матросы–анархисты и устроят там свой революционный штаб. Над домом водрузили черное знамя, из бойниц двух фасадных башен на улицу выставили стволы пулеметов. Стены в комнатах были исписаны лозунгами, а мебель и утварь поломана, растащена или сожжена. По приказу новой власти Виктору Александровичу еще доведется поучаствовать в проекте переоборудования некоторых построенных им домов в пролетарские жилища нового типа – «коммуналки». Однако в 1919 году в возрасте 60 лет он умрет от брюшного тифа и будет похоронен на Пятницком кладбище в Москве.
К сожалению, большинство домов, построенных по проектам Виктора Мазырина, до наших дней не сохранились. Какие-то из них сгорели из-за банальных бытовых пожаров (деревянный дом-усадьба Федора Ивановича Шаляпина во Владимирской губернии), другие пошли под снос во время реализации нового генерального плана развития города Москвы (доходный дом купца Лебедева на Большой Якиманке или приют паломников церкви Рождества Пресвятой Богородицы в Столешниковом переулке).
Но то, что осталось, и сегодня поражает своей продуманностью, оригинальностью и дерзостью мысли, по праву считаясь классикой русского архитектурного модерна. И первый в этом ряду – удивительный и неповторимый особняк на Воздвиженке.

Андрей Пучков