И древо жизни пышно зеленеет

Год за годом украшая праздничную елку игрушками, гирляндами и конфетами, мало кто из нас осознает, что делает это не просто по традиции, а выполняя один из самых древних мистических ритуалов, который только известен человечеству. В нашей стране каждый школьник знает, что обычай наряжать рождественскую ель привез к нам из Европы Петр I. Правда, следует уточнить, что его нововведение в этой области касалось только установки хвойных деревьев у ворот в канун праздника. Заносить елки в дома и украшать их свечами, игрушками и сладостями по немецкому образцу в России стали только во время правления Николая I (1825–1855), чья жена Александра Федоровна (до замужества Фридерика Луиза Шарлотта Вильгельмина Прусская) пожелала добавить в учрежденный Петром I праздник немного ярких детских впечатлений. Наследие древних времен В самой Германии существует легенда, что обычай устанав­ли- вать в доме рождественскую ель и вешать на ее ветки разноцветные ленты и различные сладости первым ввел знаменитый протестантский проповедник Мартин Лютер (1483–1546). Еще одна легенда относит начало этого обычая к временам миссионерской деятельности Святого Бонифация, который в 723 году н.э. в пылу борьбы с язычеством на востоке империи франков в местечке Фрицлар лично срубил Священный дуб Тора. Апостол всех немцев, как его теперь называют, после этого действия провозгласил, что на месте поверженного им дуба вскоре вырастет символ новой веры. Им и оказалась вечнозеленая ель, которую впечатленные «волшебством» древние германцы стали по привычке всячески почитать и украшать. На самом деле традиция приносить дары деревьям возникла у древнего человека еще задолго до появления христианства. В стародавние времена люди свято верили в существование невидимых духов леса, с которыми пытались как-то договориться. Особый трепет вызывали хвойные породы деревьев, ели и сосны, за их способность оставаться вечнозелеными даже зимой. Для налаживания контактов с лесными духами в самую долгую зимнюю ночь (с 21 на 22 декабря) жрецы неолита обычно отправлялись в лесную чащу к выбранному заранее особому дереву и оставляли там разнообразные дары (нередко это были человеческие жертвоприношения). С течением времени этот обычай распространился по всей Европе. Елку украшали не только для налаживания контактов с лесными обитателями, но и для выражения почтения неведомым силам природы с целью получить богатый урожай в новом сельскохозяйственном сезоне. Столетиями выкорчевывая языческие обычаи, христианская религия ничего не смогла поделать с этим древним ритуалом. Пришлось его ассимилировать с праздником Рождества, который по своей форме мало чем отличается от глубинного смысла обрядов времен неолита. Каждое древнее племя выбирало себе свое определенное священное дерево-символ. У народов Сибири чаще всего эту роль играла лиственница, у франков – дуб, у древних финно-угров – береза. Считалось, что у дерева есть душа, которая обладает мистической силой и тайными знаниями о судьбе каждого человека в отдельности и всего племени в целом. Дерево идеально вписывалось в традиционную картину мироздания первобытных людей – корни в земле, в мире предков, ствол в реальности, а крона тянется вверх к верховным богам. Как только древние люди не называли свое священное дерево – Мировое, Космическое, Древо жизни. Через призму христианства рождественская ель стала воплощением библейского Древа познания Добра и Зла. Не случайно в некоторых районах Германии новогоднюю елку до сих пор принято называть райским садом. Непотерянный город Глубоко мистическое отношение людей к дереву вполне объяснимо. На протяжении сотен тысяч лет вся наша жизнь тем или иным образом была связана с древесиной. Деревом согревались, на нем ели, из него делали защиту от диких зверей и врагов. Дерево – материал традиционный, но недолговечный. До наших дней почти не дошло материально-культурных свидетельств той эпохи. Но нет правил без исключений. О том, как был устроен быт наших предков, теперь можно доподлинно узнать в музее археологического дерева «Татарская слободка» в историческом заповеднике «Остров-град Свияжск» (Республика Татарстан). Нам невероятно повезло. В месте слияния притоков Волги, рек Щуки и Свияги в период XVI–XVIII вв. на площади 5 га сформировались уникальные по своим физическим свойствам условия, в результате которых практически в первозданном виде до нас дошло целое древнее поселение. Подобные процессы в археологии называют «влажным культурным слоем». В нем прекрасно сохраняются предметы из органики: дерева, кожи, ткани, лыка. Культурный слой Свияжска имеет толщину три метра и дает возможность воочию увидеть, каким был повседневный быт людей в XVIII, XVII и даже в XVI веках. Общая площадь Музея археологии дерева в Свияжске – более 2500 кв. м, на которых специалисты скрупулезно воссоздали реальное расположение деревянной городской застройки середины XVI – XVIII в. Экспонаты разведены по уровням в зависимости от эпохи: в самом низу – объекты XVI века, на специальном подиуме – XVII век, на подвесах под потолком – XVIII век. Все археологические находки расположены точно на тех местах, где они были обнаружены. В экспозицию включены даже деревянные пни, на которых отчетливо видны следы древних топоров. Благодаря всем этим экспонатам образ повседневной жизни наших предков предстает во всех деталях. Например, оказалось, что триста лет назад заборы и мостовые делались исключительно из коры деревьев, а не из цельных досок, как считалось ранее. Особый интерес у любителей истории в Музее археологии дерева вызывает 21-метровое анимационное панно «Свияжск XVII века» с реконструкцией облика и бытовой жизни города. В технике перекладной и покадровой мультипликации представлены 450 персонажей, которые задействованы в 120 бытовых сценах, создающих образ обычной для того времени городской жизни. Все постройки, бытовые сюжеты и костюмы воссозданы по рисункам и описаниям в исторических хрониках Свияжска XVI –XVII вв. Вечные ценности Наша тяга к деревьям неискоренима, даже несмотря на то, что многие из нас всю жизнь проводят вдали от леса в окружении современной высотной застройки. Как установили недавно ученые из университета Чонбук (Южная Корея), современные офисные сотрудники в гораздо меньшей степени подвержены депрессии, нервному перенапряжению и психологическим срывам, если у них есть возможность смотреть на растущие за окном деревья. Более того, соседство с деревом всегда положительно влияет на производительность труда «офисного планктона» и чувство удовлетворения от выполненной работы. Несколько лет назад успешный врач-стоматолог Александр Чеглаков, бродя по зимнему лесу, не смог пройти мимо старого упавшего ствола дуба. Внутренняя часть дерева давно превратилась в труху, но внешняя продолжала оставаться прочной. Именно из этого двухсотлетнего исполина Александр Чеглаков сделал свою первую художественную работу. Сегодня Александр Дмитриевич уже хорошо известный художник. Своей главной задачей автор считает разглядеть в древнем куске дерева красоту и скрытый смысл, которые вложила в него сама Природа. В одном случае главным элементом становится оригинальная форма, в другом – причудливый орнамент ходов жуков-короедов, в третьем – цвет, полученный после обработки древесины специальными лаками и воском. Со временем мастер стал добавлять в свои композиции другие детали: осколки старинных витражных стекол, отполированные морем кусочки сицилийской керамики, причудливые известковые ветки калифорнийских кораллов. И завершающий штрих, придающий каждой скульптуре особенный смысл, – маленькие бронзовые фигурки людей и животных. От каждого творения Александра Чеглакова веет теплом и уютом, которых так не хватает современным жителям мегаполисов, окруженных сталью, стеклом и бетоном. Особенно искушенные ценители прекрасного видят в его скульптурах яркие образы застывшего времени, через которые проступают вечные символы хрупкости бытия. Совершенно не случайно работы художника украшают интерьеры таких известных деятелей культуры и искусства, как Денис Мацуев, Владимир Спиваков, Павел Чухрай, Владимир Машков, Павел Лунгин. Праздник под  запретом Мало кто знает, что в первые годы Советской власти обычай наряжать елку был под негласным запретом. Репрессии усилились в конце 20-х годов, когда за празднование Рождества можно было совершенно спокойно лишиться работы или отправиться рубить лес по обвинению в буржуазной и религиозной пропаганде. Дело доходило до того, что зимними декабрьскими вечерами группы активистов ходили по улицам и заглядывали в окна. О замеченных рождественских елках немедленно сообщалось «куда следует». Все неожиданно изменилось в декабре 1935 года, когда в газете «Правда» вышла небольшая статья знатного большевика, кандидата в члены Политбюро ЦК ВКП (б) Павла Постышева. В ней автор предлагал вернуть древний праздник и позволить детям рабочих радоваться подаркам и зимней сказке так же, как это делают их европейские ровесники, но только с новым пролетарским подтекстом. Инициатива создания советского праздника «Новый год» вместо буржуазного Рождества, естественно, была согласована «на самом верху». К ней удачно присоединили сказочные образы Деда Мороза и его внучки Снегурочки. Позже к празднику сами собой добавились новые традиции и ритуалы, вроде приготовления салата оливье и показа по телевизору кинофильма «Ирония судьбы, или С легким паром». Древний культ подношений вечнозеленому дереву жизни так и остался неотъемлемой частью нашего общего культурного кода. Он только слегка трансформировался под новые времена и нравы.