Дивный мир Фриденсрайха Хундертвассера

Ночью не только все кошки серые, но и каждый дом таинственно красив. Особенно в центре почтенных европейских городов. Такой вывод сделал еще в советское время после прогулок под луной по Бухаресту, Будапешту, Риму… А вот поздний моцион по австрийской столице, имевший место в 1989 году, несколько озадачил.
Отойдя совсем недалеко от гостиницы, располагавшейся среди построек послевоенного модерна на правом берегу Дуная, я неожиданно набрел на пересечении улиц Кегельгассе и Левенгассе на странный холм, занимавший треть городского квартала. Над его вершиной качались кроны деревьев, произрастающих откуда-то изнутри, а в разноуровневых каменных склонах горели глаза-окна. Все отличные друг от друга по размеру и даже по конфигурации.
Темнота скрадывала краски, но все равно было видно, что сооружение расцвечено совершенно нестандартной палитрой, в которой использовалась даже бликующая металлическая пыль. Только-только входящие в СССР в моду алюминиевые профили здесь уже были вплетены в конструкцию каких-то переходов. Пока приглядывался, рядом материализовались забугорные туристы, и вспышка их камер высветили сказочный лубочный дом. Из английской фразы, которой иностранцы сопровождали фотосъемку, вычленил ключевое слово: «Хундертвассер».

Метаморфозы имени
Всего через два года после смерти великого испанского творца Антонио Гауди, а именно 15 декабря 1928 года, в Вене у еврейки Эльзы и австрийца Эрнста родился сын Фриц. Отец, имевший славянско-немецкую фамилию Стовассер (числительное «сто» и «вассер» – вода) умер, когда мальчику и года не исполнилось. После аншлюса Австрии в 1938 году вдова с сыном потеряли 69 родственников. Тетю и бабушку нацисты сожгли в печке, других просто пустили в расход, а матери-еврейке разрешили жить, опекая наполовину арийского сына только до его совершеннолетия. Окрещенного в католичество мальчика учили в школе по системе Монтессори, которая предоставляет ребенку огромную свободу действий и, соответственно, возможности неограниченного саморазвития. Параллельно ученик вступил в зверствовавшее движение юных нацистов «Гитлерюгенд». Числился он там не долго, но из песни слова не выкинешь.
С 1945 по 1955 год треть Австрии находилась под контролем Красной Армии. В Вене громко и часто пели советские песни. Видимо, жесткий социалистический порядок не пришелся по нраву зарождающейся творческой личности и, не проучившись даже нескольких месяцев в Венской академии искусств, Стовассер бежал в Италию. На Апеннинах он переименовался в Хундертвассера, переведя на немецкий первую славянскую часть своей фамилии («сто» стало писаться и звучать как Hundert), а имя Фридрих переделал в Фриденсрайх (в дословном переводе – «богатый миром»).
Затем вновь нареченный путешественник перебрался в столицу Франции. На берегах Сены он один день позанимался в школе изящных искусств Парижа, понял, что академическое обучение не для него, и отправился в Марокко, потом в Тунис. На что жил? Рассказывают, что заходил к знакомым пообедать, просил разрешения расстелить спальный мешок в углу на кухне, чтобы поспать. Выпрашивал у знакомых мелкие монетки, копил. Ходил с баночкой от фотопленки и просил друзей наполнить ее сахаром или маслом. Месяцами питался чечевицей. Краски для своих работ находил на помойке. Малевал ими невесть что. Говоря на современном сленге, не заморачивался ни в бытии, ни в сознании.
Через пять лет скитаний Хундертвассер получил свой первый контракт. На заработанные деньги приобрел старый автомобиль, дом без отопления во французской глубинке и нарисовал плакат с большими буквами: «Купил машину и дом, занимаясь ремеслом художника».

Реинкарнация Гауди
Утром в гостинице я уже пытал гида по поводу Хундертвассера. Информация, которую тогда нельзя было получить в СССР, шокировала. Хундертвассер оказался апологетом градостроительной революции. Став знаменитым художником за пределами альпийской республики, свои идеи он выражал в манифестах. Первый – «О заплесневелости против рационализма в архитектуре» озвучил в австрийском монастыре в 1958 году скоро после вывода союзных войск. Самый знаковый манифест под названием «Право на третью кожу» Хундертвассер прочитал галеристам Мюнхена в 1967 году, будучи обнаженным.
Авангардист тогда заявил, что человек окружен тремя слоями: кожа, одежда и стены дома. Причем стены исключительно с окнами, открывающими мир. Другую речь в голом виде разрушитель канонов зачитал через год в Международном студенческом общежитии Вены. К каноническим словам Гауди о том, что природа не знает прямых линий, австриец добавил личное обвинение: «прямая линия нелепа». И рисовал спирали. Бесконечные. Везде. На свою голову накручивал нечто, заменяющее шляпы, сам себе шил аляповатую одежду, на каждую ногу надевал носки исключительно разного цвета.
Эпатаж в жизни и в работах привлекал внимание, формировал тренд, становился баснословно дорогим. Хундертвассер богател и обретал влияние. К началу 70-х он уже публично критиковал сформировавшуюся традиционную жилую застройку родной столицы. Власти прислушались к нестандартному голосу, и в 1977 году правящий федеральный канцлер Австрии Бруно Крайский рекомендовал мэру Вены обратить внимание на мнение мэтра Хундертвассера. Градоначальник тут же предложил художнику потрудиться над изменением тривиального облика города.
На практике это оказалось непросто. В апреле 1979 года Хундертвассер официально попросил руководство австрийской столицы помочь в поиске маститого архитектора для воплощения в жизнь своих художественных идей. Партнером авангардиста назначили Йозефа Кравину. В августе 1979 года он представил предварительные чертежи и пенопластовую модель оригинального жилья с колоннами и луковичными куполами. Проект предполагал использование только биологически чистых материалов и энергосберегающих технологий: теплообменные насосы должны были обеспечивать горячей водой кухни и ванны, а система полива доставлять на террасные сады дождевую воду. Кравина изначально хотел сохранить часть старой застройки, на месте которой было решено возвести новое здание, чтобы в него возвратились обитавшие в венских кварталах… привидения.
Несмотря на то, что Кравина учел все пожелания Хундертвассера, в том числе 13 типов разновеликих окон и отсутствие у плоскостей прямых линий, отношения профессионального архитектора и экстравагантного художника не сложились. Одновременно мэрия, первоначально приветствовавшая использование массы технологических новинок, из-за двукратного увеличения запланированной стоимости отказалась профинансировать все из них. В 1981 году Йозеф Кравина покинул проект, уступив место другому архитектору – Петеру Пеликану. В августе 1983 года строительство, наконец, началось и продолжалось до осени 1985 года. В его процессе Хундертвассер то и дело привозил каменщикам найденные где-то куски старинных кирпичей с кайзеровскими клеймами и требовал вставить в кладку. А увидев однажды в руках строителя нивелир, закатил дикий скандал с дракой…

Полный текст можно прочитать в № 12 журнала «Вокруг ЖэКа» за 2016 год