Олег Шишкин: «Надо верить в себя, чтобы не сдуло дыханием судьбы»

Актер по образованию, Олег Шишкин широко известен как писатель – его книги о Распутине и о других исторических личностях, о тайнах древних цивилизаций, о секретных государственных экспериментах в СССР неизменно становятся бестселлерами и постоянно переиздаются. А еще он драматург, сценарист, художественный критик, автор и ведущий популярной программы «Загадки человечества» на канале РЕН ТВ.
Недавно вышла очередная книга Олега Шишкина – «Рерих. Подлинная история русского Индианы Джонса». Это плод его многолетних исследований полной тайн жизни философа-­мистика и художника. А ведь биография самого Олега Шишкина тоже похожа на приключенческий, подчас авантюрный роман…

«Хотел стать Петром I»
– Олег Анатольевич, кем вы мечтали стать в детстве? Что или кто повлиял на ваш выбор профессии?
– В детстве у меня было достаточно необычное желание – я хотел стать Петром I. Мечта появилась после просмотра фильма «Петр Первый», который я посмотрел вместе с моей бабушкой в 6 или 7 лет. С тех самых пор я начал увлекаться историей, много читать. Например, прочел книгу Николая Павленко «Петр I» из серии ЖЗЛ, где приведены интереснейшие факты об императоре. И конечно же, гениальный роман Алексея Толстого. И хотя мое желание оказалось неосуществимым, я полюбил историю, и мне это очень нравится.
– Поскольку в жизни не получилось стать императором, вы, видимо, решили сыграть его на сцене и для этого поступили в театральное училище?
– Интересная мысль! В детстве я увлекался театром, эстрадой, ходил в Клуб интернациональной дружбы во Дворец пионеров на Ленинских горах, где царила удивительная атмосфера. В клубе проводились встречи с известными людьми разных стран мира, кампании солидарности в борьбе за независимость стран Латинской Америки и Африки. Я там даже встречался с вдовой Виктора Хара – был такой певец, которого чилийские фашисты жестоко убили на стадионе в Сантьяго. Его имя стало символом борьбы против режима Пиночета. Еще я встречался с Луисом Карлосом Престес – генеральным секретарем Коммунистической партии Бразилии, и с женой Жоржа Марше – первого секретаря Коммунистической партии Франции. В Клубе были выдающиеся преподаватели из Института Латинской Америки РАН, МГИМО, и очень многие вещи мы узнавали раньше газет. Однако несмотря на значительный интерес к истории и международной политике, я все же решил свою дальнейшую жизнь связать с искусством. И выбрал театральную школу. Это была моя позиция.
– Кем были ваши учителя, где и как проходило обучение и что наиболее запомнилось из того времени?
– Я поступил в Щукинское училище. Там были удивительные педагоги. Все они были прогрессистами и верили, что русский театр всегда в каком-то смысле авангардистский, будь то театр Станиславского, Вахтангова, Мейерхольда, Чехова или Ежи Гротовского, который в 50–60-е годы уже находился в Польше и ставил потрясающие спектакли, шедшие по двое суток. Было много поклонников такого театра. В те годы была очень прогрессивная обстановка, все время какие-то новации. Брежневское время часто ругают – застой, а тем временем это был золотой век с точки зрения качества жизни, в государстве были реализованы масштабные промышленные, инфраструктурные, научные и культурные проекты. Леонид Ильич стремился быть борцом за мир. Эти ценности у людей моего поколения никуда не ушли. В нашем училище была довольно мобильная система приглашения педагогов, она проходила под девизом: «Мы производим здесь штучный товар!». На 100 студентов приходилось примерно 120 педагогов, и все они были действующими артистами театра и кино. Однажды к нам пришел Александр Кайдановский, который и определил мою жизнь в искусстве. Он тогда поступил на Высшие курсы сценаристов и режиссеров в мастерскую Андрея Тарковского, которую режиссер открыл чуть ли не специально для него, и хотел поставить с нами два отрывка из «Алисы в Стране Чудес». Однако Тарковский вскоре эмигрировал в Италию, потому доучивался Кайдановский у Сергея Соловьева, но тем не менее постоянно был в курсе всего того, что происходит в кино. Он водил нас на удивительные фильмы, например на «Сладкую жизнь» Федерико Феллини. Помню, что после просмотра состоялось бурное обсуждение фильма: Александр Кайдановский дискутировал с крупным режиссером театра Анатолием Васильевым. В этом жестком, но конструктивном споре участвовали два человека, хотя зал был переполнен студентами.
– После учебы вы работали в театре?
– Сразу же после учебы я уехал в Тбилиси, где год отработал в ТЮЗе. Тогда ЦК Компартии Грузии руководил Эдуард Амбросиевич Шеварднадзе. Почему-то в те времена сотрудники милиции постоянно ловили детей и отправляли их в школу. Дети учиться не хотели. Меня однажды тоже поймали. Я им говорю, что я актер, сотрудник ТЮЗа, а они мне не верят. Осложнило дело то, что в моем кармане оказалась прошлогодняя справка моего брата Александра. А я утверждал, что меня зовут Олег. С большим трудом все же отпустили…
У меня остались весьма яркие воспоминания о пребывании в Тбилиси. Это был очень хлебосольный город.
В Грузии я начал впервые сниматься в кино. Фильм назывался «Наш черед, ребята», снимал его грузинский режиссер Баадур Чуладзе на деньги Министерства обороны СССР. Он был посвящен дружбе народов в вертолетных частях, расквартированных в Грузии. Главную женскую роль играла Елена Цыплакова.
Когда отсняли все сцены фильма, я решил, что пора мне вернуться в Москву и заняться литературой. В СССР была одна особенность: если ты каким-то образом попадал в кино – хоть на вторые роли, ты о своей судьбе мог уже не беспокоиться. За несколько съемочных дней я зарабатывал столько, сколько некоторые театральные артисты зарабатывали за год. Но я отдал родителям деньги и сообщил, что хочу заниматься творчеством. И уже в 1987 году вышла моя первая публикация в журнале «Литературная учеба», а в 1989-м появился первый мой сборник. И это было удивительно. Что бы там ни говорили, ЦК ВЛКСМ организовывал съезды молодых писателей и все эти авторы в будущем состоялись как профессионалы. Я познакомился там и подружился с Юрой Нечипоренко – он писал рассказы, занимался критикой и ходил по художественным салонам. Вместе с ним я проникся художественной жизнью.
– Ваша первая книга «Шесть рассказов об исчезновении и смертях», сборник мистических историй, была опубликована, когда вам исполнилось 26 лет. Как пришла идея создания этой книги?
– Я увлекался произведениями аргентинского писателя Хорхе Луиса Борхеса, для латиноамериканской литературы он почти что как для нас Пушкин. Две его новеллы стали сценариями короткометражных фильмов Александра Кайдановского «Сад расходящихся тропок» и «Евангелие от Марка». Кайдановский жил в необычной 56-метровой комнате на Поварской улице, бывшей мастерской известного советского графика Дмитрия Бисти. Там на пятиметровом потолке были нарисованы ангелы – рисунки конца XIX века, а двери украшены натюрмортами из фруктов. Это было – удивительное место и необычный человек. Помню, как он с помойки однажды принес домой детский стул, на котором кто-то ножичком нацарапал: «Господи, спаси меня от дедушки Кондратия». Я был потрясен и подумал, что это какое-то сверхпредупреждение (смеется). Отношения с Кайдановским стали для меня частью моего бэкграунда. Он все время давал мне какие-то наставления: «Олег, знаете, хороший режиссер – это не только тот, кто снимает хорошие фильмы, но еще тот, кто не снимает плохие».

Благословение Далай-ламы
– Расскажите о вашей встрече с Далай-ламой XIV.
– Случилась она в начале 1990-х годов, когда влиятельные этнические группы бурятов, калмыков и тувинцев, традиционно исповедующих буддизм, обеспечили высокий статус пребывания Далай-ламы в нашей стране. Он ездил по городу в помпезном правительственном ЗИЛе с тибетским флагом на флагштоке. Я собирался записать с ним интервью для «Независимой газеты», но это требовало дипломатических согласований. И вот однажды какой-то человек принес мне бумажку, на которой корявым почерком была нарисована схема, сложно разбираемая. Было только понятно, что ехать надо на Рублево-Успенское шоссе – в место под названием Кольчуга, а затем еще пройти по тропинке. Вместе с фотографом мы остановились в районе c. Усово. Спрашиваю у местных, как мне пройти, они отвечают: «Здесь такого быть не может!» А я чувствую, что иду правильно… Вдруг смотрю: забор, хороший такой, добротный. На двери ничего не написано, но мистическим образом я понимаю, что именно туда-то мне и нужно.
Нажимаю звонок, меня оттуда спрашивают: «Вы к кому?» «Я к Далай-ламе». Открывается дверь, стоит человек с помповым ружьем. «Заходите», – говорит. Идем мимо клумб, теплиц – территория огромная. Открывается сказочный вид: озеро, вдалеке остров, к которому ведут два моста. На острове трехэтажное красивое здание. И черный ЗИЛ стоит прям у ступенек дома. На ступенях сидит огромных размеров человек в белой рубашке с коротким рукавом, весь увешанный пистолетами. Я такое раньше только в фильмах видел. Мы подходим к нему, раздается утробный голос, такой обычно у Кощея Бессмертного в фильмах бывает: «Хозяин вызывал?» От такого голоса сразу в дрожь бросает. Я говорю – да, вызывал. Мы заходим, и там действительно находится Далай-лама.
Как выяснилось, это была когда-то резиденция Эдуарда Шеварднадзе, когда он был главой МИД. Я записал интервью и получил от Далай-ламы приглашение в Индию. Он меня благословил: взял за руку, после чего у меня наступило состояние невероятной эйфории.

Рерих и советская власть
– Почему в своем творчестве вы часто обращаетесь к темам искусства, истории разведки и советским тайным обществам?
– Это получилось неожиданно. Однажды я прочел замечательную статью преподавателя Высшей школы КГБ, полковника погранвойск А.С. Велидова о Якове Блюмкине в издании «Журналист» и подумал: «Как интересно! Сейчас, когда все открывается, может, и мне написать что-нибудь подобное?» Я тогда работал в газете «Сегодня» в разделе искусства, где публиковались материалы и на историческую тематику. Заведующий отделом говорит: «Напиши отношения (так называется запрос в архив. – Ред.), мы направим в пресс-бюро». Посылаем эти отношения, и приходит ответ: «Документы, которые вас интересуют, отданы в Центр Рерихов». По телефону подтвердили: «Да, передали, но документов много, мы их будем долго обрабатывать. Через месяц позвоните». Я звоню через месяц. Мне отвечают, что документов все еще очень много и их продолжают обрабатывать: «Позвоните еще через месяц». И когда я набрал номер снова, в ответ услышал крик: «Вы никогда не увидите этих документов! Никогда!» В те годы Международный центр Рерихов возглавляла Людмила Васильевна Шапошникова. Покровительство этому центру оказывала семья Горбачева. Они принимали у себя Святослава Рериха. Была явно какая-то тайна взаимоотношений советской власти и советских правительств с Рерихом.
Впоследствии документы подтвердили колоссальный интерес советской разведки к экспедиции Рериха, включая и Блюмкина, а также работу Рериха на ОГПУ. Если мировую революцию не удалось осуществить на Западе, то почему бы ее не начать с Востока? Примерно такой вопрос задавали себе лидеры большевиков, а Николай Рерих смог завернуть эту идею в экзотическую оккультную упаковку, назвав ее поиском Новой страны и Шамбалы. Тем не менее неразрешимой проблемой стало его возвращение в Россию. В 1937 году в Москве арестовали и расстреляли почти всех представителей советской власти и спецслужб, с кем он когда-либо общался. Для советского руководства все эти расправы имели знаковый характер: все, кто имел хоть какое-то отношение к английской стороне, были, по сути, объявлены вне закона. Каток террора прошелся по партийной верхушке и ответственным работникам ОГПУ и НКВД. Многие из них были приговорены к высшей мере наказания.
– Распутин, Дарвин, Гурджиев, Рерих… Что нужно, чтобы написать хорошую книгу?
– Вообще-то очень многое. Наверное, талантливый человек может сесть и написать книгу просто так. Но я почти не знаю таких. Написание книги – длительный и очень трудоемкий процесс, это еще и серьезное физическое испытание, поскольку приходится подолгу сидеть. Свою книгу «Рерих. Подлинная история русского Индианы Джонса» я писал в течение 27 лет. Когда начиналась работа над ней, я не был уверен в том, что мне удастся пройти по важным линиям этой истории до конца. Я отдавал себе полный отчет, что не все документы будет возможно получить и в связи с этим не все обстоятельства получится уточнить и проверить.
Однако четыре года назад произошло важное событие, которое очень многое прояснило в такой непростой теме, как Николай Рерих и советская власть. Были освобождены из заточения документы, связанные с далекой от искусства деятельностью Николая Рериха, его жены и сыновей. В интернете об этой тайной стороне их жизни появилось 40 тыс. страниц прежде недоступной для исследователей информации! Такой подарок сделал тогдашний министр культуры РФ Владимир Мединский. В открытый доступ попали документы, которые позволили реконструировать события прошлого, связанные с деятельностью тайных обществ в России и русских тайных обществ за рубежом. Этого мне вполне хватало. К тому же у меня были и другие документы: в 90-е годы я проводил исследования, у меня осталось много диктофонных записей с важными свидетельствами и субъективным впечатлением людей, которые встречались с Рерихом и его сотрудниками. Все это имеет огромное значение, поскольку в документальный пласт вторгается еще и эмоциональная часть, которую ты никаким образом не получишь. Сухой документ не всегда отражает атмосферную составляющую того, что происходило на самом деле. А мне удалось это узнать.
Я не хочу раскрывать все, что есть в книге «Рерих: история русского Индианы Джонса», но думаю, там есть что почитать. Она написана в жанре архивной криминалистики и содержит редкие документы и рассекреченные результаты научных экспертиз. Для ее написания мне пришлось пройти дорогами Гималаев, Гиндукуша, Каракорума, Памира, Малого Тибета и Алтая. Книга раскрывает тайны «Епископальной церкви» и бриллиантовой «Кладовки Ленина», выдает пророчества Елены Рерих о «богах большевизма», о Рузвельте и Муссолини, а также рассказывает о том, какую роль в судьбе Рериха сыграли Сталин и Николай Вавилов и почему художника так интересовали поиски Святого Грааля, которые вел нацистский ученый Отто Ран. Любопытный читатель сможет узнать имена разведчиков в окружении Рериха и имя предателя из НКВД в экспедиции художника, а также увидеть уникальные фото из закрытых архивов.

Советы бабушки
– Вы верите в судьбу?
– Наверное, да. В судьбу можно верить, но если при этом ты сам ничего не делаешь, то это ужасно. Я много таких случаев повидал в актерской среде. Когда безмерно талантливые актеры просто сидели и ждали, когда о них кто-то вспомнит.
В качестве художественного критика меня часто приглашали на различные презентации. И я видел, как один очень талантливый актер Театра на Малой Бронной выносит бокалы с шампанским. Позже я перестал его там видеть, начал интересоваться, а мне говорят: «А он умер». Вот таким образом судьба человека осталась в моей памяти. «Кушать подано» не на сцене, а в жизни. Другой мой знакомый, сын крупного авиаконструктора, очень талантливый человек, попал в театр в середине 90-х, когда была неясность, что куда пойдет и двинется. И тогда он нашел себе странное развлечение – стал ходить по карнизам домов. Один раз он сорвался и погиб. А у него были великолепные внешние данные. Подожди он год, у него была бы совсем иная судьба. Но он решил себя испытать таким странным образом. Как в песне: «Надо только выучиться ждать, надо быть спокойным и упрямым». Вот это и спасает. Не надо поддаваться эмоциональному воздействию среды, а то в любой момент вас может сдуть дыханием судьбы. Надо верить в себя. Если в себя не веришь, то все, это конец.
– Самый полезный совет, который вы получили в жизни?
– Моя бабушка дала мне два ценных совета. Она из простой крестьянской семьи Курской области. Когда в 30-е годы в деревнях начался чудовищный голод, она сбежала в Москву, приписав себе лишний год. То, что она рассказывала о тех временах, это были какие-то апокалиптические сцены. На станциях люди задыхались от вшей – у них просто не было сил стряхнуть насекомых с лица. Страшные были времена! Бабушка приехала в столицу строить улицу Горького и работала маляром-штукатуром. Там же нашла своего мужа. Она дала мне два ценных совета. Один из них следующий: «Много книг не читай, дураком станешь». И второй совет – «Ничего не бойся». В первом случае я, конечно, бабушку не послушался, а вот второе справедливо. Жизнь у нее была непростая, она рано потеряла мужа – он погиб во время войны в боях под Кандалакшей. Бабушке пришлось одной поднимать сына. Однажды она пришла в военкомат, чтобы ей выдали деньги как вдове красноармейца. А военком ей равнодушно говорит: «Ведь я твоего мужа на войну не посылал». Она схватила со стола чернильницу и бросила в него. Он каким-то образом увернулся, но на лице остался след. Дело замяли. Очень сложно складывались отношения у простых людей. Я думаю, на низовом уровне такого было много.
– Не было ли у вас желания составить свою родословную?
– У меня действительно родилась такая идея. По фамилии Шишкин искать предков было бесполезно, она разлетелась как Иванов, зато другие фамилии рода довольно редкие и дали мне много информации. Одна из линий родословной – это незнатная ветвь бояр Корсаковых, основатель этой фамилии в XIII веке приехал из Праги. По материнской линии тоже была редкая фамилия. Я продвинулся в своих исследованиях до начала XVII века. Когда-то украинский гетман Петр Сагайдачный пришел под стены Москвы. У него помимо запорожских были донские казаки, которые остались здесь и присягнули царю. Кроме того, я секвенировал свой геном. Мне нарисовали мою Y-хромосому. Я ввел этот код и вышел на сайт, который посвящен одной этой комбинации. Там написано буквально следующее: тот, у кого есть такой ген, является потомком древних аукслиев. Когда римские легионы шли на завоевания более 2000 лет назад, то с боков римские легионы сопровождали конные отряды аукслиев. Это была конница, в которую набирали воинов в основном из южной части Балкан – современная Греция. Выяснили, что такая комбинация встречается только на Лимисе – это граница Римского государства и варваров. Она есть в определенных районах Швейцарии, Германии и где-то на Балканах, на Адриановом валу в Великобритании. Собственно, они и есть древние аукслии.
– В Сербии, например, принято знать своих предков до седьмого колена.
– В принципе, у нас тоже может быть такое. Потому что метрические книги сохранились. Несмотря на критическое отношение Салтыкова-Щедрина к русской бюрократии, именно благодаря ей мы имеем сегодня документы в трех-пяти экземплярах и многое можем восстановить. Если какого-то документа где-то нет, то он обязательно найдется в другом месте. Когда начинаешь работать с архивом, всегда видишь, где второй экземпляр, где третий. Это очень интересно.

«Не у всего на свете есть предел исчерпания»
– У вас есть свой личный «кодекс автора» – свод правил в творчестве, которые стараетесь всегда соблюдать?
– Я чужие идеи не ворую. Идеи хороши только тогда, когда они свои. Я понял, что, если есть какая-то яркая идея, то ее надо хранить в большом секрете от всех остальных. Иначе украдут. Хотя это простую идею украсть легко, а громоздкую и трудоемкую – сложно.
– Вы работаете в разных жанрах и известны как писатель, драматург, сценарист, художественный критик, журналист и телеведущий. Какую свою идею и какое свое дело считаете самыми важными в жизни?
– Из литературных – это, наверное, книги, которые выйдут в будущем. А из того, что я называю «архивная криминалистика», конечно, книга «Рерих: история русского Индианы Джонса», за которой стоит 27 лет моей жизни, много самых разных событий, приключений и даже риска, одни талибы и афганцы чего стоят. При этом находятся люди, которые пишут злобные комментарии: «Как можно сидя на диване писать такие книги». У Чехова на этот счет есть такая фраза: «Надо вмешаться в жизнь». Потому что когда вмешиваешься в жизнь, тогда и понимаешь, чего она стоит.
– Какое самое интересное место, которое вы посетили?
–Я считаю, что хотя бы раз в год человек должен обязательно приезжать в горы. Однажды я приехал в долину Кулу в Северных Гималаях в конце сентября – начале октября, а там в это время практически майская погода, поют цикады… Вечером солнце заходит так, что этого больше никогда невозможно забыть. Вокруг стоят древние храмы, похожие на неопознанные летающие объекты. Кажется, что из одного камня выточен большой храм. Абсолютно медитативная обстановка, какие-то голоса все время доносятся. Вроде бы деревня, а вроде какой-то цивилизованный мир. Есть у этого и отрицательная сторона – полностью сбивается весь деловой ритм. Вся деловая часть жизни кажется сплошным безумием, суетой сует. Там люди никуда не спешат и мало двигаются. В Индии человек кладет одеяло на землю – это его дом. Он так и живет, в этом одеяле. Цивилизация после этого кажется большим испытанием. С другой стороны, она ведь дает нам важные вещи. Вот мы обмениваемся мнениями, узнаем о технологических новациях, у нас есть книги. И это очень важно.
– Если бы список семи чудес света нужно было продолжить, что бы вы в него включили сегодня?
– Я путешествовал вдоль разломов земной коры, а в этих местах на поверхность выходят соединения металлов, оксиды, и они часто имеют неимоверно красивую окраску. Например, в Алайской долине Кыргызстана горы алого цвета, что в сочетании с зелеными альпийскими лугами, заснеженными вершинами и глубоким небом пронзительно голубого цвета создает непередаваемый контраст! Или в Таджикистане есть странные холмы. Очень высокие, у них интересный оттенок – пастельно-­салатовые с элементами желтого и голубого. Я считаю, что цветовые впечатления очень важны для человека. Еще вспоминается чернильно-фиолетовый восход на озере Хубсугул на границе России и Монголии, когда внезапно из-под чернил начинает пробиваться красный свет восходящего солнца. Такие впечатления на равнине не получить. А там бывают! Пожалуй, именно в этих местах для меня открылась вся красота и гармония природы. Поэтому я бы включил в этот список неповторимую уникальность форм и многообразие гор, которые покорили меня, рождая в памяти незабываемые образы и заставляя возвращаться туда снова и снова.
– Какие ваши любимые три книги? Что посоветуете почитать?
– Подобно Хорхе Луису Борхесу, у которого получилось классифицировать всю мировую литературу в четыре сюжета, я взял бы следующие книги: «Илиаду», «Одиссею» и Библию. Библию, потому что там такое большое количество информации, которую я до конца не освоил. Это все писалось людьми с определенным духовным строем. Помните, был такой русский философ Василий Розанов? Я часто вспоминаю его фразу, мне кажется, она очень важна: «Не надо читать ни для удовольствия, ни для информации, но только для изменения души». Если это хорошая книга, происходит трансформация и ты становишься другим. Если книга плохая, ты тоже становишься другим, только в плохую сторону. К примеру, «Майн кампф» прочитаешь – и жизнь пойдет под откос. Но это твой выбор, ты тоже находишься в рамках выбора.
– Изменилась ли журналистика за то время, что вы ей занимаетесь? И как изменится в будущем, на ваш взгляд?
– Я считаю, она изменилась в лучшую сторону. Конечно же, я имею в виду литературную журналистику. Появились авторы, которые серьезно занимаются современными расследованиями. Они пишут невероятные книги! Например, Сеймур Херш, лауреат Пулитцеровской премии, и его сенсационные вещи. Он написал про массовое убийство американскими солдатами нескольких сотен мирных жителей во вьетнамской деревне Сонгми. Херш имеет репутацию журналистского рыцаря. Его ничто не испугало, его могли застращать. Там есть своя система принуждения, но есть люди, которые на это не поддаются. И они считают, что должны все это высказать. Это очень важно. Также в свое время меня очень впечатлила книга Гая Гулиотта и Джефф Лин «Кокаиновые короли», посвященная борьбе с наркотрафиком. Еще запомнилась книга Уолтера Лорда «Последняя ночь «Титаника» – наиболее полный и точный рассказ о событиях той ночи, книга основана на воспоминаниях непосредственных участников катастрофы, статьях и отчетах о гибели судна. Я прочел ее за ночь, потому что невозможно было остановиться. Это тот самый случай, когда документалистика захватывает не хуже, чем художественный детектив. Кстати, на фоне мрачных событий всегда происходят и события светлые. И кроме негативной информации мы часто получаем информацию о благородных качествах людей, которые проявляются в беде.
– Телевидение будущего – каким оно будет?
– Наверное, телевидение будет вмонтировано в мозг – специальный нейрочип будет стоять. И самостоятельно его вытащить оттуда будет невозможно, как и невозможно станет выбирать, что посмотреть, а что нет. Телевидение и видеоблоги – наиболее удобная форма потребления информации, не требующая усилий для осмысливания. В отличие, скажем, от книг, особенно научных, которые также являются носителем информации, но требуют от читателей максимального внимания и включения воображения.
Опять же телевидение позволяет видеть нам весь мир как «большую деревню». Этот термин ввел известный канадский социолог Маршалл Маклюэн, предсказавший возникновение глобальной деревни как целого мира, который построит человечество с помощью всех электронных средств связи. Жителем такой деревни вольно или невольно будет являться всякий, кто смотрит телевизор, отвечает на звонок по телефону и проводит свое время в интернете – как мы с вами это делаем прямо сейчас, в эту самую минуту, не замечая, как увлеченно вовлекаемся в жизнь еще в одном, виртуальном измерении. Таким образом, мир постепенно превращается в большую электронную деревню, где любая информация разносится моментально и безгранично. При этом пространство и время в их традиционном понимании уходят на второй план. Потому что где бы вы ни находились, усиливаются возможности включаться как совместно, так и индивидуально в любые события. И получается, что события, происходящие в тысячах километров, имеют не меньшее значение, чем то, что происходит на соседней улице. Это сплавляет людей в единое целое, уничтожая иллюзорные перегородки между «частными жизнями». Обратная сторона такой вовлеченности – постоянное существование в мире страха, в мире выживания, поскольку в нем постоянно всё действует на всё.
– Продолжается ли поиск себя в творчестве?
– Я продолжаю писать книги. Мой инстинкт познания направлен на исторические тайны, и остановиться уже практически невозможно. В пандемию заработали цифровые архивы – российские, европейские, которые работают достаточно оперативно. Запросил информацию – и через несколько дней она у тебя. Это очень удобно! Время сэкономлено, а исследовательские векторы очень быстро куда-то идут и обязательно приходят. Это самое интересное.
– Что бы вы пожелали нашим читателям?
– Я хотел бы им пожелать идти интересными путями, сопровождаемыми ветрами странствий, чтобы чтение всегда доставляло удовольствие. Во время чтения подсознание создает другой мир, создаются новые образы. Я думаю, что это правильно, в этом есть большой смысл. Еще я хотел бы посоветовать им посмотреть английский документальный сериал «История Индии» Майкла Вуда. Как и в большинстве своих документальных фильмов, Майкл Вуд объясняет исторические события, путешествуя по местам, где они имели место, изучая археологические и исторические свидетельства из первых рук и беседуя с историками и археологами, а также с местным населением. Меня там многое поразило. Например, оказалось, что у индийских брахманов есть совсем древние гимны, которые звучат как бессмыслица, потому что их запоминали, не перенося на бумагу, по сути, подражая голосам птиц. Представляете себе, на протяжении 3–4 тысяч лет люди передавали эти странные голосовые аберрации, и они живы до сих пор. Их заучивают наизусть. Фильм начинается с того, что закат западной цивилизации уже наступил, а в Индии, которой уже более пяти тысяч лет, продолжается расцвет. И вроде бы все хорошо в западном мире, в магазинах все есть, но, тем не менее, не порождает эта цивилизация никаких новых отношений и идей – все уже исчерпано, все закончилось. А древнейшие центры цивилизации – Индия и Китай – продолжают их создавать. Получается, существует какой-то интеллект, который не останавливается. Видимо, не у всего на свете есть предел исчерпания. В этом заключается очередная загадка мира, которую очень хочется разгадать. 

Беседовала Ольга Гришина