Война за гуано

На языке индейского племени кечуа он называется «уано» – от этого слова возникло испанское «гуано» (guano) с ударением на второй слог. Впервые с этим удивительным веществом конкистадоры столкнулись в начале XVI века, когда в поисках золота стали активно осваивать западный берег Южной Америки. Тут они и узнали о чудесном минерале, который местные племена ценили больше всех сокровищ на свете. Ради того, чтобы добыть это самое «уано», индейцы веками строили огромные плоты из бальсового дерева и плавали на них к прибрежным островам. Собранным на скалах пометом они удобряли свои поля, благодаря чему там очень хорошо росла кукуруза.
По сути, за много столетий до просвещенных европейцев южноамериканские «дикари» создали технологию ведения эффективного сельского хозяйства в зонах рискованного земледелия, превращая безжизненные поля в плодородные земли с помощью природного азотного удобрения – натриевой селитры.
Пока западным побережьем Южной Америки на правах первооткрывателей владела Испанская империя, добыча гуано шла более или менее мирно. Наполеоновские войны в Европе значительно подкосили авторитет испанской короны и подняли в колониях волну национально-освободительных движений. Так возникли всем нам известные страны: Чили, Перу, Боливия, Эквадор и многие другие. Эти государства в начале своей истории большей частью занимались внутриполитической борьбой за власть, пока в середине XIX века в ходе начавшейся индустриальной революции мир вдруг не осознал, как сильно ему нужна натриевая селитра.

То, что нужно всем
Следует признать, что чилийцы первыми оценили стратегическое значение селитры как товара, за который мир готов платить золотом. Именно их предприятия провели коммерческую разведку запасов гуано и наладили промышленную разработку обнаруженных месторождений. Гуано на островах было не просто много, а фантастически много. Миллионы поколений птиц тысячелетиями опорожняли свои кишечники на эти скалистые берега, слой за слоем образуя вещество, которое по научному называется «нитрат натрия» и обозначается формулой NaNO3. По самым приблизительным оценкам, залежи полезного ископаемого на остовах исчислялись сотнями миллионов тонн. Ценность веществу добавляло то, что такого состава и такой чистоты селитру не добывали больше нигде в мире. А тут еще английские ученые разработали способ превращения натриевой селитры в калиевую, после чего ее можно было использовать не только как удобрение, но и для изготовления пороха. Безлюдные тихоокеанские острова с точки зрения правителей бывших испанских колоний сразу же превратились в зону национальных интересов. За право владеть ими и контролировать добычу стратегического сырья немедленно развернулась нешуточная борьба.
В 1865 году в Боливии случилось одно обыденное событие, которое во многом и определило судьбу региона на многие десятилетия вперед. В результате военного мятежа к власти в этой стране пришел Мануэль Мариано Мельгарехо. Этого харизматичного человека больше всего на свете интересовали три вещи: власть, вино и женщины. О его манере вести государственные дела лучше всего говорит один дипломатический казус. В 1867 году к нему на прием явился личный посланник британской королевы Виктории. Мельгарехо предложил послу выпить с ним местного алкогольного напитка – чичи. То ли утро было раннее, то ли чича теплая, но британский посол от предложения отказался, о чем немедленно пожалел. По приказу президента-диктатора охрана насильно влила в горло посла три литра этой самой чичи, после чего он был раздет, привязан к спине осла и в таком виде провезен по всем улицам столицы страны. Говорят, когда королеве доложили об этом инциденте, она приказала британскому военно-морскому флоту немедленно стереть дворец президента Мельгарехо с лица земли. Узнав, что сделать это весьма затруднительно (300 км от побережья, 4000 м над уровнем моря), она приказала министру иностранных дел сделать все, чтобы Боливии как государства больше не существовало. Так закрутились безжалостные жернова истории.
Кстати, судьба президента Мельгарехо была печальна. В 1871 году его свергли восставшие против тирании и самодурства заговорщики-генералы (говорят, поддерживаемые агентами британской короны). Мельгарехо вынужден был бежать из Боливии в Перу, где через некоторое время был убит братом одной из своих многочисленных любовниц.

Неизбежная война
Запахло войной за ресурсы. Политический и военно-промышленный комплекс Британской империи сделал ставку на Чили. В течение нескольких лет молодые чилийские офицеры готовились в лучших военных академиях Великобритании. Маленькая тихоокеанская страна получила доступ к самым передовым военным технологиям. В срочном порядке в Чили была проведена глубокая модернизация армии и флота. В чилийских портах задымили трубы новейших броненосцев, вооруженных дальнобойными крупнокалиберными пушками. Ощущая серьезную военно-политическую поддержку Лондона, чилийское правительство стало вести себя все более вызывающе. Вдоль берега демонстративно стали курсировать военные эскадры, по поводу и без досматривавшие перуанские и боливийские торговые суда. На тихоокеанском побережье Боливии и Перу один за другим стали появляться рабочие поселки, в которых жили и трудились исключительно чилийские граждане. Особенно активно заселялась боливийская провинция Антофагаста.
Чтобы как-то отложить начало войны, один из следующих правителей Боливии, президент Томас Фриас Аметльер подписал в 1874 году с правительством Чили кабальное соглашение, которое освобождало все чилийские компании от уплаты каких-либо налогов за эксплуатацию боливийских ресурсов – по сути, за бесконтрольную добычу того самого гуано на территории Боливии.
14 февраля 1878 года Национальная ассамблея Боливии приняла закон об отмене налоговых льгот для чилийских компаний и взыскании с них всех налоговых недоимок за прошедшие годы. В ответ на это правительство Чили ввело на территории, заселенные чилийскими гражданами, свои войска, а флот блокировал все основные тихоокеанские коммуникации. Весной 1879 года Боливия и Перу, связанные договором о военной взаимопомощи, объявили Чили войну, которую позже историки назовут «Гуановой» или «Войной за селитру». Боевые действия продлятся четыре с половиной года и закончатся полным поражением античилийского военного союза. Обладая безоговорочным преимуществом на море, Чили медленно, но уверенно захватило все интересующие ее территории.
Это была одна из самых кровопролитных войн XIX века в Западном полушарии, в которой погибли более 100 000 человек. Чили приобрело свои современные очертания, вытянувшись в струнку вдоль западного побережья Южной Америки, а Перу и Боливия потеряли значительную часть своих территорий, причем последняя полностью лишилась выхода к Тихому океану. Провинция Антофагаста перешла под чилийскую юрисдикцию.
Примечательно, что при первых признаках поражения оба президента античилийской коалиции не сговариваясь объявили о необходимости срочно отправиться в Европу на переговоры о закупке современного оружия и оба сбежали в Париж, прихватив с собой почти всю государственную казну. Прожив в изгнании несколько лет и прокутив украденные деньги, один из беглецов-президентов – Иларион Даса Гросель, в 1894 году решил вернуться в Боливию, но практически сразу же был застрелен неизвестным на железнодорожном вокзале города Уюни.
Второй президент-беглец, Мариано Игнасио Прадо Очоа, больше в Южной Америке никогда не появлялся и умер в Па-
риже в 1901 году в возрасте 75 лет.

Короткий миг триумфа
Для Чили итогом этой победоносной войны стала многолетняя монополия на мировые поставки нитратной селитры, которая благодаря этому даже стала называться чилийской. Так продолжалось вплоть до начала ХХ века, пока немецкие химики не открыли способ получать чистый нитрат натрия прямо из воздуха. После этого ценность залежей гуано на тихоокеанских островах значительно упала. Чили перестала играть важную роль эксклюзивного поставщика стратегического сырья.
Вторая мировая война привела к тому, что все основные чилийские месторождения меди, олова и селитры неожиданно оказались под контролем Северо-Американских транснациональных корпораций. Радикальные перемены происходили и в политическом курсе государства, которое колебалось от социалистической идеологии президента Сальвадора Альенде до фашисткой диктатуры генерала Аугусто Пиночета. Но все эти годы территориальные претензии Перу и Боливии к Чили остались неизменными.
Не имея военной возможности вернуть себе утраченные территории, в настоящее время и Перу, и Боливия ведут юридические тяжбы с Чили по поводу возвращения себе потерянных в ходе Гуановой войны провинций и островов. Специальные иски сейчас рассматриваются в Международном суде ООН в Гааге. Однако, по мнению экспертов, у этих дел очень туманные перспективы.
Тем не менее правительство Боливии не теряет надежды однажды добиться возвращения себе потерянной прибрежной провинции Антофагаста, в память о которой на военно-морском флаге страны даже изображена золотая звезда.
Кстати, Боливия, пожалуй, единственная в мире страна, не имеющая своей прибрежной полосы, в составе вооруженных сил которой значится океанский военно-морской флот. Командует им, как и положено, главком ВМФ. В его ведении несколько десятков боевых кораблей и торпедных катеров. Личный состав достигает 5000 человек, в числе которых даже есть подразделение «морских котиков». Правда, базируются все эти военно-морские силы на пресноводном высокогорном озере Титикака.
…А мужчины индейского племени кечуа, как и тысячу лет назад, отправляются в плавание к прибрежным тихоокеанским островам за очередной партией гуано. Правда, теперь они делают это не на бальсовых плотах, а на современных моторных лодках. Ценность окаменевшего птичьего помета для них очевидна – если есть гуано, значит, будет хорошо расти кукуруза и будет чем накормить семьи. Единственное, чего они не могут до сих пор понять – зачем гринго устраивали кровавые войны из-за этих пахучих камней? Ведь гуано вокруг очень много. На всех хватит.