Александр Ширвиндт: «Я дружил со Стрельцовым и очень этим гордился»

Слушать его можно часами. При этом удивляться тому, что даже истории, вызывающие оглушительный смех, он рассказывает с абсолютно серьезным лицом и спокойным голосом. А уж говорить с Александром Анатольевичем о футболе, который он частенько сравнивает с театром, – это особое удовольствие. В наступившем 2023-м ему исполнится 89 лет. За годы нашего знакомства мне довелось услышать от этого удивительного человека множество самых разных, наполненных добрым юмором историй. Я подумал, что некоторые из них будут не просто интересны вам, читателям, а еще и поднимут вам градус все еще праздничного новогоднего настроения.

«Торпедо» навсегда
– Хорошо известно, что вы давний поклонник «Торпедо». За годы, что вы связаны с этим клубом, с ним много чего произошло. И он словно на качелях – то вверх, то вниз. Сейчас-то, наверное, вы уже не тот горячий болельщик, как во времена Валентина Иванова (футболист и тренер «Торпедо» в разные годы. – Авт.) и Эдуарда Стрельцова?
– Что делать – время-то бежит. Понятно, что больше стал жить воспоминаниями побед. Но по старой памяти еще продолжаю переживать. Правда, больше за название. А так трудно определить свои чувства. Они скорее ностальгические. А вообще я за «Торпедо» начал болеть года с 1948-го. И для меня прежде всего это клуб Стрельцова и Иванова.
– Дружили с ними?
– Еще бы! И очень гордился этим. Помню, когда Иванов уже тренером стал, ему частенько говорили, чтобы он поаккуратней слова во время матчей выбирал, а то ведь по телевизору показывают. Но Козьмич только отмахивался – имею право, я на работе. Не нравится – не надо меня показывать. Потом, когда уже «Торпедо» стало распадаться, мне частенько звонили, приглашали на стадион. В это время уже стали уходить зиловские меценаты. Так что с той поры, кроме грусти, ничего и не осталось.
– Когда «Торпедо» из высшей лиги вылетало, на матчах премьер-лиги бывали?
– Нет.
– Без «Торпедо» и смотреть было нечего?
– Получается, так. Что поделаешь, мешала идиотская привязанность.
– Можно было бы просто с симпатией к какому-нибудь другому клубу Премьер-лиги относиться.
– Симпатия – все равно что при жене, от которой уже никуда не деться, завести любовницу – вроде английского клуба «Челси». Это выглядело бы смешно.
– Как написано в книге Ника Хорнби «Футбольная лихорадка»: «Жену поменять можно, а любимую команду – нет!»
– Это точно. Но я и жену не могу поменять. Просто какая-то двойная жуть.
– В ваш театр спортсмены часто захаживают?
– Случалось. Помнится, перед чемпионатом мира Вячеслав Быков хоккейную сборную приводил, которую он тогда возглавлял. Потом за кулисами пообщались. Хорошие ребята, толковые. Майку мне огромных размеров со своими автографами подарили. И я в ней как-то на даче на рынок поперся. Имел огромный успех. Сначала все смеялись, а потом хотели меня госпитализировать.
– Цены часом по такому случаю не скинули?
– А я цен и не знаю. Помню, как-то трусы покупал у одной тетки. Взял упаковку, расплатился и пошел. Тут меня какая-то дама догоняет и спрашивает: мол, сколько денег взяли. Тридцать, отвечаю. А она мне: «Знайте, вас обманули! Они двадцать пять стоят». Ночь потом не мог уснуть.

Три пенса за канистру спирта

– Правда, что актер Георгий Менглет был страстным поклонником футбольного ЦСКА?
– Это был уникальный болельщик! Помните главного статистика Константина Есенина? Так вот, Жорик ему ни в чем не уступал. Его можно было ночью разбудить и спросить, как в июле 1922 года сыграли «Пищевик» и «Ураган». И мгновенно услышать: 4:2 в пользу «Пищевика». Можно было не проверять.
– Болельщики такого уровня как Менглет в Театре Сатиры остались?
– Увы, нет. Хотя некоторые ребята ходят на футбол. Но они не фанаты. А вот среди тренеров одного фаната я знал. Познакомился с ним в начале семидесятых. Это Валерий Лобановский, который в ту пору «Днепр» тренировал. Было это во Львове, где наш театр находился на гастролях. И Валерий Васильевич после спектакля пригласил к себе в гостиницу. Так вот, весь пол его маленького номера был завален листами бумаги, на которых он обычной кисточкой, поскольку фломастеров тогда еще не было, ночами рисовал свои тактические схемы. Я был поражен. Лобановский по сей день для меня остается футбольным гением в законе.
– С кем еще из великих в мире спорта дружили?
– С Карповым и Каспаровым. Когда у них был в Лондоне матч за звание чемпиона мира, я с Мишей Державиным туда приехал в составе группы поддержки. А я по беспринципности один день болел за Гарика, другой – за Толю. Вскоре это вскрылось, меня взяли за одно место, и какие-то комсомольские начальники прямо спросили: кого же я все-таки поддерживаю? Пришлось сознаться. И тут же я получил указание болеть только за Карпова. В Лондоне, кстати, еще один забавный случай был.
– С претендентами?
– Да нет, с Валентином Ивановым. В то же самое время в Англии находилось и «Торпедо». А тогда советские граждане за границей обязательно должны были по городу ходить только тройками, в которых назначался старший, и быть готовыми к любым провокациям. Гуляем мы ночью как-то по Лондону и видим, стоит Козьмич. Один. И я его из-за угла негромко позвал: «Козьмич, Козьмич». Он весь поджался, ничего не понимает, челюсть отвисла. А когда меня увидел, как закричит: «Ах ты, б…! Ты что делаешь?! Знаешь ведь, что нам шаг влево, шаг вправо…» От души посмеялись.
– А как часто ездили в группах поддержки?
– С хоккеистами довольно часто. А вот с футболистами только раз. На чемпионат Европы-96 в Англию. Жили мы в городе Честере. С нами в гостинице остановились веселые ребята – болельщики из «Газпрома». Так через полчаса во всей округе закончились спиртные напитки. Ребята эти оказались крупными, здоровыми. К тому же вырвались на свободу. И тогда им стали напитки возить прямо из Лондона… Раньше заграница, конечно, в диковину была. Это сейчас все видно и слышно. И хороший табак можно в любой подворотне купить. А в то время лишь за бугром. Да и то на банку икры поменять.
– Самая интересная поездка?
– Пожалуй, в Калгари на зимнюю Олимпиаду-88. Компания собралась отличная – Женя Мартынов, Саша Фатюшин, царствие ему небесное. Нас разместили в интернате. Спирт мы покупали в аптеке по три пенса канистра, кормили бесплатно. Денег ни у кого не было. А потом приехал папа в Канаду, урегулировать какой-то конфликт.
– Какой папа – римский?
– А чей же, мой, что ли? Папу, как обычно, в капсуле возили, а всю непонятную публику, включая нас, на всякий случай, чтобы мы с папой не пересеклись, выселили. Отвезли на горный курорт, где отдыхают разные гении – музыканты, писатели. Разместили в небольшом финском домике со встроенной банькой, камином. Выпить подкинули. Все бы хорошо, но стоял страшный мороз. А батарей не видно. Потом выяснилось, что в стене располагались обогреватели, да мы не умели их включать. Мы же были абсолютные дикари. Покойный Валентин Гафт так рванул водопроводный кран незнакомой тогда для нас конструкции, что забил фонтан. Зато было весело. Вообще дефицит – двигатель прогресса, создатель хорошего настроения, стимула. Сейчас один шесть этажей построил, другой – семь. Происходит как в анекдоте. Встречаются два «новых русских» на «мерседесах». Первый говорит: «Я вчера новую тачку взял. 110 тыщ отдал».  А я – 140 тыщ». «Почему?» «У меня лобовое стекло «минус восемь».
– Хоккеисты поколения Олимпиады в Калгари и те, кого вам в театр Вячеслав Быков приводил, юмор по-разному воспринимают?
– Нынешние, как мне кажется, более замкнутые, прагматичные.
– Кого из спортсменов считаете самым лучшим актером?
– Валера Воронин – вот был Сильвестр Сталлоне. Натуральный киноартист, Голливуд. Лева Яшин был очень артистичным. Сейчас это знаковая фигура, знамя футбола. А ведь его, как у нас водится, травили… Эдик Стрельцов был очень интересный человек. Полон артистизма и интеллигентности был Игорь Нетто, с которым мы плотно общались, поскольку он, как муж Ольги Яковлевой, состоял в родстве с нашим «Ленкомом». Киевское «Динамо» того времени – фейерверк индивидуальностей. С Андрюшей Бибой дружили крепко, с Толей Бышовцем до сих пор общаемся. Можно вспомнить массу совершенно удивительных фигур. Я же видел, как еще Костя Бесков играл…
– Он, кстати, был женат на актрисе Театра имени Ермоловой. Часто его в театре видели?
– С Лерой мы были знакомы давно, поскольку учились в одно и то же время: она – в ГИТИСе, я – в Щукинском. Костя, Игорь Нетто были вынуждены посещать театр. Мы-то ходили на футбол от души, а они в театр – зажмуриваясь.
– Между тем футбол и театр часто сравнивают…
– Я и сам это делаю. Если в глазах деньги и еще раз деньги – ничего не получится. Как только возникают кураж, игра, контакт со зрителями, получается искусство. Эмоциональный ряд настоящего актера и настоящего футболиста схож. Взять бывшего голкипера «Локомотива» Сергея Овчинникова. Это же актер! Его отдельные эскапады шли не от хулиганства, а от эмоций.

«Как мы с Аркановым «Победу» прохлопали»
– С Андреем Петровичем Старостиным пересекались?
– Из братьев Старостиных – в основном с ним. Мы на «Бегах» (район Беговой в Москве, где расположен ипподром. – Ред.) с ним жили.
– Он говорил, что колонны ипподрома построены на его деньги.
– Это вечная шутка. Мы с Аркановым тоже утверждали: мол, две конюшни сооружены за наш счет. Там много таких, кто может сказать, что «принимал участие» в строительстве.
– А сейчас ходите на бега?
– Очень редко, очень. Лошадей не знаю, почти все они – частные. А надо знать! Раньше люди ходили: подшивка старых программок, четыре секундомера, все проездки смотрят. А сейчас приходишь, как дурак сидишь: «Ой, какая лошадка!» К тебе нынче так и относятся. Ведь то поколение, которое «строило конюшни», все перемерло.
– Выигрывали когда-нибудь крупно?
– Нет. Но есть трагический рассказ, который мы с Аркановым все время воспроизводили. Однажды в начале шестидесятых мы с ним «про…рали» машину «Победа». Как сейчас помню, стоила она 16 тысяч рублей. А у нас на руках был билет, по идее «привезший» 22 тысячи: еще и «Москвич» в придачу к «Победе». Существует две версии: у меня – что он поставил «не то», у него – естественно, наоборот. Мы тыщу лет «вели» одну лошадь. Наш друг Дима, один наездник, работал на ней. Он-то и сказал, чтобы обратили на нее внимание. А лошадь каждый раз выходила вперед на полстолба – и сбивалась. День, два, год – ничего не меняется. И потихонечку все махнули рукой: мол, с ней все понятно. Мы же с Аркановым тупо каждый раз, зажмурившись, ее играли. А она опять в галоп – и все. И вот тут, наконец, подходим к тому трагическому случаю. У нас осталось рубля четыре – рубль была ставка. Моя версия: «нашу» лошадь, условно пятый номер, «вяжем» с шестым и с восьмым в следующем заезде. Знаете, как это делается – длинная такая пара. Дальше все расходится. Аркан говорит, что я пошел ставить, а я знаю – что он. В итоге вскрылось, что не поставили оба. А «наша» выиграла. И дают – те самые 22 тысячи… Год не разговаривали. Потом помирились.
– Вы сами играли в футбол?
– Играл, конечно. Но очень вяло. Не знаю, как сейчас, а раньше существовало первенство Москвы среди театров. Обычно побеждал Большой театр. Хотя действовали они весьма осторожно: балерунам-то ноги повредить никак нельзя. Но бегали они!.. Сами понимаете, физическая подготовка. «Маяковка» неплохо выступала. Да и у нас, когда еще в «Ленкоме» работал, была мощная команда. Как-то были на гастролях в Челябинске. И там помимо прочих пунктов культурной программы значился футбол. У местных, по их словам, есть команда, которая несет всех. Название – «Вышка». Думаем: тюремная какая-то команда. А оказалось, вышка – телевизионная. Они всегда ждали приезжих гастролеров, чтобы их на футбольном поле разделать под орех. И тут мы. А с нами вместе приехали Игорь Нетто с женой Ольгой и его друг, полузащитник, прошу прощения, забыл, кто это был. Они захотели пожить с театральной труппой, посмотреть нашу действительность изнутри. Недолго думая, перед выходом на поле мы наложили Игорю грим плюс повязку – мол, зуб болит. А другому футболисту парик налепили. У нас Нетто с товарищем как рабочие сцены проходили. Так они вдвоем практически пешком челябинцев раскатали. Левка Дуров, кстати, неплохо играл. В «Сатире» же Спартак Мишулин потрясающе защищал ворота. Просто насмерть, как кошка. Меня же в основном отправляли в оборону.

Сахар в бензобаке
– Есть ли между какими-то из московских театров такие же непримиримые отношения, как между «Спартаком» и ЦСКА?
– Подспудно, наверное, есть, потому что чужой успех всегда раздражает, а чужой провал – радует. Но чтобы активно – нет. Слишком уж прилюдная профессия, да и нынешняя «желтая» пресса может раздуть из любого намека на такой конфликт бог знает что.
– А рядовые фанаты у театров бывают?
– Скорее, у отдельных актеров. У нас их называют – «сыры», «сырихи». Это старинный институт, у них свой клан, куда они никого не пускают. Были у меня две такие поклонницы-библиотекарши, сейчас, увы, покойные. Всю жизнь стояли у театра, около машины! Появляется какая-то новая девочка – могли растерзать. А уж если ты обратил на нее внимание – ой! Самая страшная месть за «измену» была, когда в бензобак кидали сахар. Мне два раза это делали в «Победе». Вся система накрывается – от карбюратора до бензобака.
– У вас много было «сырих»?
– Конечно, не как у настоящих звезд – Андрюши Миронова, к примеру. Но была какая-то стайка. Хотя вот Миронову сахар в карбюратор не бросали. Может быть, он хитрее себя вел.
– Как относитесь к современным футбольным фанатам?
– Если речь об отморозках – это ужасно. Это и по лицам видно. Когда слышу, что таких болельщиков клубы должны воспитывать, воспринимаю это как анекдот. Их – воспитывать?! Ну, да не будем о грустном… 

Александр Львов