Александр Савостьянов: «Чтобы стать творческой личностью, нужна воля»

  Наш сегодняшний гость – известный теоретик и практик театрального искусства, культуры и техники речи, актерского мастерства и режиссуры. Более двадцати лет он служил режиссером московского театра «Современник». Александр Савостьянов – сопостановщик многих ставших культовыми спектаклей, среди которых «Вишневый сад», «Пигмалион», «Три сестры», «Три товарища». Сегодня заслуженный деятель искусств России, доктор педагогических наук, профессор преподает – передает опыт молодому поколению. 

«Учитель не может без эмоциональных затрат»
– Александр Иванович, давайте поговорим о сходстве двух профессий – актера и учителя. И то и другое – труд психофизический. Но еще Станиславский говорил, что если актер потеет на сцене, то это плохой актер. Другими словами, и артисту, и педагогу надо настолько овладеть механизмом психической саморегуляции, чтобы даже в минуты вдохновения не тратить физические силы зря. Но что же тогда тратить позволительно?
– Нашу душу, дух, эмоции. Учитель не может без эмоциональных затрат. Почему? Да потому что ученики индуцируются, как зрители в театре. Это значит, что если актер мыслит на сцене, то мыслит и зритель. А если мыслит учитель… Продолжите сами. Вот говорят: «В зрительном зале создана атмосфера дома Прозоровых». Возникает полное ощущение, что зритель следует по сцене за актерами. Это и есть индукция. Создание этого впечатления и есть самое трудное в деле актера.
– А в учительском деле?
– То же самое – необходимо заразить своей увлеченностью учеников. Еще тридцать лет назад, когда я был студентом ГИТИСа, режиссер Анатолий Эфрос сетовал на то, что актеры перестали тратиться на сцене. Либо не умеют, либо не хотят. Ведь трата – эгоистический момент. Можно получить народного артиста, ничего не дав зрителю, а можно, как Николай Хмелев, умереть во время репетиции на сцене в сорок с небольшим… (худрук МХАТа скончался 1 ноября 1945 г. во время генерального прогона спектакля «Трудные годы», где играл Ивана Грозного. Ему было 44 года. – Ред.)
Сердце хорошего актера, учителя порой не выдерживает мощнейших нагрузок. И именно интеграция психологии и актерского, педагогического дела качественно улучшает работу и помогает переносить эти нагрузки. Психология вторглась в театр в двадцатые годы прошлого века. Тогда, когда материализм еще не вполне победил идеализм в нашей стране – издавался Фрейд, а Эйзенштейн ввел во ВГИКе преподавание «психологии творчества». Но что такое «идеализм»? Это дух! Позже наиглавнейшее действие – дух на сцене заменили действием чисто физическим и стали защищать диссертации вроде «Материалистическое понимание системы Станиславского». А система-то как появилась в начале XX века? После посещения во Франции Сары Бернар и знакомства с европейским психологическим театром! Тогда Станиславский и ввел свои актерские «тренинги», чего до него в России вообще не было. Но великий режиссер понимал, что если актер потратился, то затем он должен восстановить свои силы! Как, впрочем, и педагог.
В своей докторской диссертации я исследовал регуляцию психоэмоциональных отношений актера и зрителя, саморегуляцию творческой личности. В чем сходство профессий актера и учителя? И тому и другому независимо от самочувствия нужно в известный час выйти к людям и увлечь их своим словом, своей личностью. Суметь собраться, настроиться.
– И что вы подразумеваете под словом «увлечь»?
– Вахтангов говорил, что «бессознательное увлечение бессознания воспринимающего и есть признак таланта». То есть талантлив именно тот, кто способен увлекать за собой, заражать своей личностью, делом, мыслью. С этим талантом можно родиться, а можно его развить. Лев Толстой почти то же самое писал о труде художника – сначала подметить что-то интересное в жизни, а потом в нужный момент в искусстве: «Вызвать в себе раз испытанное чувство… и посредством движений, линий, красок, образов, выраженных словами, передать это чувство так, чтобы другие испытывали то же самое». Да, речь идет о субъективном опыте человека. В нем всегда есть что-то общезначимое, объективное. Вычлени его, облеки в нужную форму, вырази к нему свое отношение – вот и готова сверхзадача урока. Но это и есть сверхзадача актера, режиссера. Вот только как «увлечь»? Немирович-Данченко выделил два качества будущего актера: заразительность и обаяние. Товстоногов добавил к этому «воображение». А психофизиолог Симонов доказал, что сила эмоции является результатом прироста или отпадения от человека одной из его многочисленных потребностей. Другими словами, для успеха требуется, во-первых, чтобы педагог, актер или писатель были убеждены в необходимости сообщить ­какую-то важную информацию своей аудитории, а во-вторых, чтобы аудитория была настроена на ее получение.
Почему провалилась первая постановка чеховской «Чайки»? Да потому что зритель пришел на комедию, как было заявлено в афише! Едва Комиссаржевская – Нина Заречная – начала читать монолог «Люди, львы и куропатки», в зале раздался смех. Вывезли в кресле Сорина – его роль исполнял комик Давыдов – новая волна смеха. А тут еще, на радость веселящихся, у кресла отвалилось колесо…
– А обаяние?
– Немирович-Данченко даже называл эту черту личности едва ли не самой решающей в области «заразительности и влияния актера на зал». На своих лекциях в университете будущим тележурналистам я говорю: «Помните, что секрет вашего обаяния и в том, что вы носите, и в том, как вы ступаете, и в том, как звучит ваш голос, и в том, как вы улыбаетесь, и даже в том, как вы шутите или бранитесь». Педагогика, если перевести это слово с греческого, значит «детовождение». Если вы не способны увлечь, вы не способны и повести за собой. Так какой же вы учитель, тележурналист, актер?
– Вы хотите сказать, что здоровье педагога так же, как и актера, напрямую зависит от его профессионального успеха или неуспеха?
– Непрофессионализм и приводит к нездоровью, перерасходу сил и нервному срыву! Ведь фактически ставится задача, которая пока не по силам. Но это бьет и по здоровью «ведомых», будь то ученики или зрители в театре. Актер и педагог должны учиться мыслить позитивно. То есть прекрасно ориентироваться в нравственных вопросах добра и зла и не быть энергетическими вампирами. Педагог, не владеющий вниманием аудитории, с суженным полем сознания, личности, легче невротизируется, позволяет себе вспышки гнева, озлобленность, эмоциональное напряжение. А страдают невиноватые – зрители в театре, студенты в аудитории.

«Не следует ­злоупотреблять самоприказами»
– Давайте перейдем к понятию психической «саморегуляции». Как восстанавливают силы актеры?
– Может быть, я вас разочарую, но речь пойдет о работе не столько над своим телом, хотя и она необходима, сколько над сознанием. Ведь именно сознание, воздействие на человека извне и изнутри тревожит нас, разочаровывает, страшит, мучает.
Например, посредством идентификации – отождествления себя с кем-то. Это может случиться под влиянием и чьих-то устных рассказов, и негативной информации, которая потоком льется с экранов телевизоров, и театра, если режиссер и актеры зададутся такой целью. Вот почему творческие люди, выходящие на большие и малые аудитории, должны мыслить позитивно. Их нездоровая реакция на что-то способна передаваться детям, зрителям, слушателям.
Что делать, когда тебе плохо? На бессознательном или полусознательном уровне человек использует ту же идентификацию, только со знаком плюс. Приписывает себе в состоянии неудачи чужие положительные качества и тем успокаивается. Или прибегает к проекции, то есть приписывает другим (своим ученикам, коллегам) собственные плохие качества и мысли. Или неестественно наигранно притворяется добреньким, благостным, а ученики, зрительный зал чувствуют эту неискренность, и она по-своему их травмирует. Лучше всего, конечно, подойти к своим промашкам сознательно, покопаться в их причинах.
– То есть научиться «мыслить» по вашей терминологии?
– Не только по моей. Это мышление имеет научный термин – саногенное мышление, которое и организует правильное самосознание человека. Первый этап серьезной работы – это контроль над образами-стимулами. Надо помнить свои яркие удачи, радости и понимать, почему тогда у вас получилось. Второе – не раздражаться, например, при виде неприятного человека, а для этого необходимо выработать в себе навык отвлечения и переключения внимания на положительные образы. Потому что так и бывает: человек уже изменился, совершает хорошие поступки, а мы все ему не доверяем, сжились с его дурным образом. Кроме того, в самовоспитании не следует злоупотреблять самоприказами. Это малоэффективное насилие над собой. Фиксируйте в дневнике все свои удачи; ваша цель – соединить желаемое с полезным.
Надо сказать, что психология пока не вошла, как ей следовало бы, ни в наши университеты, ни в театральные училища. Ни на уровне диагностики при отборе студентов, ни на уровне подготовки будущих специалистов, актеров. Талантами у нас не занимаются как должно, то есть «по науке», они развиваются как-то сами.
К слову, вся система Станиславского была направлена не на творческий акт, а на подготовку к нему. Психологические этюды, тренинги воображения, личный жизненный опыт – все шло в копилку актера.
Но я придерживаюсь мнения, что актер, учитель должны быть загадкой на сцене, в своей аудитории. Когда Галина Борисовна Волчек и я ставили «Трех сестер», то пригласили на роль старшей сестры, «старой девы» Ольги актрису Ольгу Дроздову, тогда еще совсем молодую и безусловную красавицу. Сначала она до слез сопротивлялась этой роли. Но ведь потом зритель пошел именно на то, чтобы посмотреть, как Дроздова справилась с тем, что было для нее трудно и даже, возможно, чуждо ее внутренней природе, ее молодому возрасту. А как кропотливо она работала над ролью – ловила, записывала каждое слово режиссеров!
Сегодняшнего зрителя обманкой не проведешь. Он многое знает, видит, ему есть с чем сравнивать. То же самое можно сказать и о студентах. Учитель, актер вступают в настоящий поединок со скукой за овладение вниманием аудитории, зрителя. И никакие трюки режиссера, учителя, никакие внешние, выразительные средства не помогут, если «ведущий» – мистификатор, если он молчит и ходит по сцене с ложной многозначительностью.
– Другими словами, манера игры актера должна быть простой, естественной?
– Простота не должна упростить внутреннее содержание личности. Чем значительнее личность актера, учителя, тем ярче результаты, которых она добивается. Но это не значит, что актер должен эмоционально, беспорядочно чудить на сцене. А ведь сегодня среди актеров и педагогов немало людей с больной, плохо управляемой психикой, которые даже не могут собраться перед выходом на сцену.

«Режиссеры не берут актеров в театр впрок»
– Значит, актера, учителя ведет в профессии все же воля?
– Я когда-то писал реферат перед поступлением в аспирантуру, чтобы сделать кандидатскую по искусствоведению. И уже тогда определил это для себя: чтобы стать актером, творческой личностью, нужна воля, воля и еще раз воля. А что скрывается за этим словом? Же-ла-ни-е! Недавно смотрел по телевизору передачу, где гимнастка Лариса Латынина говорила: берите в гимнастику не тех девочек, у которых самые длинные ноги и прекрасная растяжка, а тех, кто хочет заниматься гимнастикой. Вот он – самый благодарный ученик, самый толковый! Желание и воля преодолеют все трудности. Смотрите в глаза своим ученикам, студентам!
Помните слова Гоголя: «Театр – это кафедра, с которой людям можно сделать много добра». Актер – или проповедник, либо исповедник. То же и учитель. А проповедовать или исповедовать безвольный и больной не могут, они не годятся для этой профессии. Как и безнравственный в деле воспитания. Личность актера, учителя – основа, база для воспитания других. Важно только помнить, что косвенное внушение действеннее, чем прямое.
Однажды случилось так, что Галина Борисовна Волчек захотела выгнать несколько студентов с нашего курса как безнадежных. Я попросил: «Погодите!». Занимался с ними много и на экзамене она просто не узнала их игру. «Что ты с ними сделал? Я не могу понять». А я просто оптимизировал их профессиональную деятельность.
– Но как вам это удалось?
– Немирович-Данченко иногда предлагал своим актерам: «Скажи, о чем ты мечтаешь, и я скажу тебе, кто ты». А Вахтангов считал, что актер без воображения полезен в театре так же, как палач в больнице. Я попросил студентов завести «листы желаний», написав в них, что они хотят сыграть. Потом предлагал продолжить пьесу, придумав ее сюжет и так далее. И как ни странно, через это они строили свои судьбы. Мысль материальна. Вырабатывалась умозрительная дорога от мечты к реальности, проговаривалась вера в себя. Нельзя становиться палачом собственной личности – особенно когда ты и без того изранен претензиями со стороны руководства. Главное, чтобы тебя не сломали психологически, чтобы не внушали, что ты ни на что не годен.
У меня были студенты-актеры, которые не захотели ждать, когда к ним придет признание в театре, но они прекрасно реализовали себя в другой области – на радио и телевидении. Это журналисты Ксения Ларина и Алексей Эйбоженко-младший. Ведь если говорить об актерах, то очень мало таких, к кому успех приходит и в 20, и в 30, и в 40 лет. То есть они развивались последовательно и прогрессивно. Но дождаться своего часа не каждый может, многие ломаются. Да и режиссеры не берут актеров в театр впрок. Это только сейчас у наших актеров поменялась психология: не сидеть без дела, дожидаясь, когда тебе позвонят. Хорошо, что они уходят в другие профессии. Смелые люди.
– А чем нынешние молодые актеры отличаются от актеров вашего поколения?
– В них концентрируется вся несобранность, бестолковость последних лет жизни нашей страны. Неёлова – она театру служит! А молодые вполне могут позволить себе опоздать на выход, уйти со сцены не на цыпочках, а громко топая. Их не научили, не воспитали в школе, дома, в институте. Кроме того, молодые актеры не умеют общаться! Они привносят в театр улицу: шум, сленг… Когда начались репетиции «Трех сестер», исполнитель роли Тузенбаха актер Илья Древнов сидел нога на ногу, небрежно глядя куда-то в угол через правое плечо. Это невозможно было себе представить на репетициях в мое время. «Что вы думаете о роли Тузенбаха?», – спросили мы его с Галиной Борисовной Волчек. «Ну, Тузенбах там… Того… А чего Тузенбах? Военный там был один…», – примерно так. Так же он потом Тузенбаха и сыграл! Неёлова с ужасом говорила: «Это не Тузенбах! Он бегает по сцене как Хлестаков! Не дорог ему Тузенбах, как нам, понимаете!»
Это результат того, что в свое время из театральной школы вычеркнули воспитание. Сейчас пытаются его вернуть. Но как это сделать, если опыт забыт, а формы утеряны? Человек так устроен – ему нужен идеал, за которым он должен идти.

«Разрушайте барьеры между вами и учениками»
– Можете ли вы театр «Современник» назвать вослед Гоголю «кафедрой воспитания»?
– Когда-то он таким и был. Спектакли «Три товарища», «Три сестры», «Вишневый сад» созданы нами вопреки всеобщему разобщению и разрушению в государстве. Мы были счастливы вспомнить, что в литературе есть произведения о товариществе, сестричестве  – понятия, весьма скомпрометированные в современном обществе. В чем гениальность чеховских пьес? Если в обществе будут утрачены какие-то важные ценности – а они уже утрачены, – мы восстановим их благодаря Антону Павловичу. Более того, в «Трех сестрах» есть страх – то, что раньше называли «страхом Божьим».
– А какой из спектаклей театра «Современник» самый идеалистический?
– «Вишневый сад», который является символом красоты. Мы уже не поклоняемся, слава Богу, прагматику Ермолаю Лопахину, как это было в начале перестройки. Если общество будет состоять из одних только Лопахиных, без Любови Раневской, Пети Трофимова, то это будет страшное общество. Ведь «новые русские» так ничего и не дали нашей культуре – им вообще культура не нужна в принципе. Да, у Раневской полно недостатков, но сам Чехов отдает ей свое предпочтение. Не сумев сберечь красоты, они тем не менее ее понимали и поэтизировали, нуждались в ее присутствии.
– Сейчас вы профессор факультета журналистики Российского государственного гуманитарного университета и много занимаетесь педагогической работой. Каков ваш главный совет педагогам, актерам, режиссерам?
– Разрушайте барьеры между вами и учениками. Вспомните, что у вас есть клички, и задумайтесь над ними. Эти клички и есть тот барьер. Сделайте «наоборот» – разрушьте свой отрицательный образ, выходите из-за своих барьеров! И не спите ночами до тех пор, пока не поймете, почему «зритель» ушел в середине вашего «спектакля», если уж говорить образно… 

Беседовал Виктор Кудинов