Александр Мостовой: Жизнь – не контракт, ее заранее не распишешь
В 1992-м Мостового в Лиссабоне встречал лично Эйсебио – звезда мирового чемпионата в Англии-1966. После первой тренировки, проведенной новичком из московского «Спартака» в «Бенфике», Эйсебио уверенно заявил журналистам: «Этот русский знает свое дело и отработает вложенные в него деньги. У него хорошее будущее». Те слова кумира португальских фанатов можно считать благословением Александра в новую легионерскую жизнь, продолжавшуюся для него без малого 14 лет.
Если бы Мостового не существовало, то его следовало бы придумать. Судьба этого приветливого, всегда открытого, уверенного в себе российского мужика, поверьте, стоит того. Для большинства она проста и вычерчена прямыми линиями исключительно по восходящей. Эдакий классический пример, как говорят за океаном, «американской мечты». По-советски ее назвали бы «Кто был ничем, тот стал всем!» Причем оба варианта вполне приемлемы. Действительно, история подмосковного мальчишки, летом гонявшего мяч, а зимой шайбу, мотавшегося после школы электричкой в Москву на тренировки в школу ЦСКА, оказавшегося в скромной «Красной Пресне», а потом в самом «Спартаке», сборной, и наконец, в футбольной Европе, – повод поверить в себя для тех, кто мечтает пройти подобный путь. Мост, как кличут его в тесном кругу, по нему прошел. Хотя, как признается со свойственной ему простотой, никаких задач перед собой никогда не ставил. «Я просто играл», – обычно говорит Александр, когда сноровистые репортеры задают ему незатейливые вопросы вроде: «О чем вы мечтали, придя в футбол?» И это не кокетство звезды. Так было в «Спартаке» и сборной Олега Романцева, во французских «Кане» и «Страсбуре». А в испанской «Сельте» он настолько «просто играл», что тамошние болельщики решили поставить ему в центре Виго памятник.
– Мне везло на хороших людей, – любит повторять Мостовой. – Видимо, уж так судьба распорядилась, что по футбольной моей жизни они всегда были рядом.
Наверное, говоря это, он имеет в виду Анатолия Бышовца, пригласившего его в юношескую сборную СССР на Мемориал Гранаткина, Олега Романцева, позвавшего 17-летнего игрока в «Пресню», начальника команды Валерия Жиляева, опекавшего в «Спартаке» как родного сына. Испанец Фернандес, у которого Мостовой играл в «Сельте», как-то признался: «Футбол – достаточно грязная работа. И зарабатывая в нем деньги, очень легко потерять себя. Но с Сашей этого никогда не произойдет. Гарантия тому его порядочность. И не только в работе, но и в отношениях с теми, кто рядом».
Мне довелось четыре сезона провести с ним в сборной, и не могу припомнить, чтобы общение с Александром порождало какие-то проблемы или вызывало дискомфорт. Напротив, его остроумие, легкость характера, настроение всегда создавали атмосферу доброжелательности и радушия, которые в этой команде ценятся как ни в одной другой. Может, потому больше остальных и удивился той печально-скандальной истории в Португалии на Евро-2004, которая все-таки всплыла в нашем разговоре.
Плакал, когда мальчишкой не забил пенальти
– Признайся, ты, часом, не рыдал в первую ночь после того, как вбил в стену гвоздь, на который пришлось повесить бутсы? – попытался я придать нашей беседе ироничный тон.
– Да нет, обошлось, – грустно улыбаясь, вздыхает Александр. – Спал, правда, неважно – это было. А так я в принципе человек не сентиментальный.
– Выходит, футбольным героям неведомы слезы отчаяния?
– Не сказал бы. Пару раз в жизни я все-таки плакал. Впервые еще мальчишкой, когда в финале турнира в манеже ЦСКА промахнулся в серии послематчевых пенальти. Прямо с поля убежал с глаз долой и проплакал два часа под какой-то лестницей. Потом, когда все ушли, забрал вещи из пустой раздевалки и два месяца, сгорая от стыда, не появлялся в команде.
– Когда же еще нечто подобное было?
– В мае 2002-го на турнире LG, перед самым отъездом на мировой чемпионат, на первой минуте матча с югославами я получил нелепую травму. Врачи, правда, обнадеживали: мол, обойдется. Но я чувствовал: на этот раз беда не пройдет стороной. И уже в Японии, поняв, что чуда не произойдет, не выдержал. То ведь был мой последний шанс сыграть на таком турнире. И от этого было особенно больно.
– А когда стало ясно, что все, пора заканчивать, что испытал?
– Незнакомую внутреннюю пустоту. А потом долго не мог поверить, что занавес опущен и надо начинать новую жизнь. Я где-то читал, как у одного солдата в бою обе ноги оторвало. И он в первое мгновение, пребывая в шоке, попытался встать и идти. Так вот, примерно то же самое ощутил и я. Мне и по сей день кажется, что мог бы еще поиграть.
– А желание бросить это занятие, часом, никогда не возникало?
– Только раз. После той неприятной истории в Португалии на европейском первенстве-2004, когда меня обвинили в том, чего я не делал. К тому же еще и личные проблемы стали одолевать. Словом, в одночасье все беды навалились. И я на пять месяцев все бросил, постарался забыть о футболе.
– И даже по телевизору не смотрел?
– Нет.
– Чем же занимался?
– Колесил с друзьями по матушке-Европе. Прокатился в который раз по Испании с Димой Поповым. С Колей Писаревым побывал в Англии, Италии. Загорали, купались, играли в теннис.
– Когда же ты успел его освоить?
– В Тарасовке на базе есть два приличных корта. Там и начинал. Потом благодаря Шамилю Тарпищеву познакомился с настоящими теннисными асами – Александром Волковым, Маратом Сафиным, Михаилом Южным. Однажды довелось лететь в Мадрид с Евгением Кафельниковым. Весь полет о футболе проговорили. Он ведь старый спартаковский болельщик. Потом летом на даче Тарпищева вместе мяч гоняем, в теннис играем.
– Хоть один сет у звезд выиграл?
– Не поверишь, даже матч. В паре с Сафиным обыграли Писарева с Волковым, который потом шутил, что его напарник за нас третьим номером играл. А меня мой партнер похвалил. Жаль, говорит, что ракетку поздновато в руки взял. А начни вовремя – кто знает, может, и за Большой шлем, как он, сражался бы.
– Все-таки считаешь, что с футболом как игрок вовремя расстался?
– На этот вопрос ни один футболист откровенно не ответит. И не верь тем, кто уходя говорит, что устал от игры и ему все надоело. Такие просто лукавят. Самоубийцы, конечно, в жизни встречаются. Но добровольно уходить из нее охотников мало. А футбол для нашего брата – жизнь. Вон Шалимов, Колыванов, Добровольский, Писарев, Харин, Юран сошли, когда моложе меня были на тот момент.
– Когда тебе в последний раз предлагали подписать контракт?
– До чемпионата Европы-2004 меня очень хотели видеть у себя «Динамо» и «Москва».
– Почему отказался?
– У меня к тому моменту заканчивались договорные обязательства с «Сельтой». И кроме предложений из Москвы была еще пара из Англии и Италии. Тогда для себя и решил – как сыграю в Португалии на Евро, так и определюсь с выбором. Но случилось то, что случилось. А что было потом, я уже рассказывал.
– «Сельта» не пыталась переубедить тебя и вернуть к себе?
– В последние годы отношения с ее руководством становились все более натянутыми. Помню, продлевал в 2002-м контракт. Когда в игроке заинтересованы, его условия принято улучшать. А президент клуба Орасио Гомес под любым предлогом старался обойти этот вопрос, то и дело намекая на мой возраст. Я же ему заявил, что провел сезон намного лучше, чем иные двадцатипятилетние. «Так-то оно так, – кивал он. – Но ты и нас пойми». И я понял – плевать им на все мои доводы. Как и на то, что Мальдини в свои 38, и Костакурта в 40 были лидерами «Милана».
– Может быть, такова финансовая тактика хозяев – от игрока по максимуму, а ему – по минимуму?
– Так оно и есть. Если существует хоть малейшая возможность платить поменьше, они тут же пытаются ею воспользоваться. Особенно если тебе перевалило за тридцать. Как думаете, почему в свое время Карпин ушел из «Сельты» в «Реал Сосьедад»? Гомес просто пожалел денег и не согласился с предложением Валерия увеличить срок контракта. Ведь в случае его разрыва пришлось бы платить.
– Понятно, когда подобная политика проводится в отношении рядовых игроков. Но ведь ты и Карпин считались в «Сельте» ведущими!
– Вот это и было особенно обидно. Особенно когда тот же президент, который на тебе хочет руки погреть, перед матчем обнимает и просит посражаться во славу его «Сельты».
– Рассчитался-то он с вами сполна?
– Как и предчувствовал, нет. По сей день клуб, для которого мы с Карпиным столько сделали, нам должен.
– Может, не стоило так затягивать с выяснением финансовых отношений, а следовало сразу обратиться в судебные инстанции?
– Я тогда верил обещаниям, разговорам о временных финансовых трудностях хозяев. Потому и не конфликтовал. Кроме того, на тот момент главным для меня была сборная, в которую, вместе с Онопко и Аленичевым, нас вернул Ярцев. Я тогда словно заново родился в футболе. Цель появилась: удачно сыграть на чемпионате Европы. Тем более что Георгий Александрович постоянно повторял, что верит в нас. И я себя на части рвал, надеясь, что, показав игру в Португалии, решу проблемы с продолжением карьеры.
На Евро в Португалии журналисты меня подставили
– И вдруг?
– Произошло то, что в самом страшном сне не привидится.
– А если все-таки подробней?
– Признаюсь, сразу же дал себе слово никому о том случае в подробностях не рассказывать – неприятно вспоминать. Но на сей раз сделаю исключение. После поражения в первом матче от испанцев мы с Аленичевым по просьбе журналистов задержались в микст-зоне. Собралось их там человек тридцать-сорок, вопросы пулеметной очередью сыпались. Минут десять пришлось с ними пообщаться, поскольку автобус уже отъезжал со стадиона. Вдруг после ужина позвонил исполнявший обязанности пресс-атташе Александр Чернов: «Ты что там сказал репортеру из «Марки»? Тут в интернете он с твоих слов написал, что и тренер плохой, и команда, и подготовка не та. Смотри, может быть скандал».
– Слова Чернова стали для тебя неожиданностью?
– Еще какой! Конечно, ничего подобного я не говорил. Разве что на вопрос о подготовке ответил: раз мы проиграли, значит, она была не той, которая позволила бы победить. К тому же я хорошо знаю и испанских, и португальских газетчиков, для которых сенсация превыше всего. Это их хлеб, тираж, заработки, реклама.
– Обо всем этом потом и сказал тренеру сборной Ярцеву?
– Честно говоря, собирался. Но когда после звонка Чернова к нам в номер с Аленичевым влетел Ярцев, понял – никакие объяснения не заставят его изменить свое мнение. «Ты что наделал?! – возмущался он. – Как ты мог?! Собирайся и уезжай!» И мне ничего не оставалось, как подчиниться его приказу.
– Так и уехал заклейменным?
– Нет. Был еще относительно спокойный разговор с Ринатом Дасаевым, который помогал в сборной Ярцеву. Ему и рассказал все, что собирался объяснить главному тренеру. А на прощание задал лишь один вопрос: «Неужели вы можете подумать, что я мог сказать что-то нетактичное по отношению к Георгию Александровичу, который вернул меня в сборную?» Но все было уже решено.
– На Ярцева обида до сих пор жива?
– А ее и не было. Я понимал, в каком стрессовом состоянии он находился после поражения. Только спичку брось. Это блестяще и сделал корреспондент «Марки». Обидно другое – ведь Ярцев знает меня не первый день. И за всю свою футбольную жизнь ни при каких обстоятельствах я вольностей в общении с журналистами себе не позволял. Что же касается оправданий, которых от меня потом ждали, то считаю, нет ничего более унизительного, чем это занятие. Особенно когда оправдываться не в чем.
– В «Сельту» после всего случившегося не было желания вернуться?
– Это было уже невозможно. Слишком уж затянулись денежные разборки. К тому же контракт с ней заканчивался. Да и настроение, как уже говорил, было просто убитое. Хоть крест на всем ставь.
– И тут подоспело предложение от «Алавеса»?
– Его владельцу Дмитрию Питерману удалось уговорить меня. Этот выходец с Украины с американским гражданством просто помешан на футболе. Он и президент «Алавеса», и тренер, и хозяин в одном лице. В свое время подобный эксперимент проводился им с «Сантандером» и завершился неудачей. Но это не остановило бизнесмена. И он засучив рукава взялся за то же самое в «Алавесе». Тогда команда билась в первом дивизионе за право перехода в высший. Три недели я вкалывал как проклятый, чтобы набрать форму. И в первом же матче с «Кадисом», выйдя за десять минут до конца на замену, забил гол.
– Такое начало никак не предвещало скорого расставания с новой командой. И все-таки «Алавес» ты покинул. Почему?
– Несмотря на то, что меня очень хорошо приняли, создали прекрасные условия, в какой-то момент я начал испытывать внутренний дискомфорт, потянуло домой. Не было настроения ни тренироваться, ни играть. Выходить на поле в таком состоянии не имело смысла. О чем я откровенно и сказал Дмитрию. Расстались с ним друзьями, хотя он был расстроен, что так все сложилось.
– Потом не жалел о том поспешном шаге?
– Позднее, когда «Алавес» вышел в высший дивизион, понял, что погорячился, приняв решение об уходе. Но надо помнить, в каком состоянии я находился после португальского удара. Вот уж никогда не думал, что придется заканчивать таким печальным образом.
– Зато стало возможным себе многое позволить – бывать там, где хочешь, самому определять, по какому режиму жить.
– Это когда ты играешь, скован режимом, то об этом думаешь как о райской жизни. Но после того как оказался в ней, то наступает ощущение пустоты – а что дальше делать?
– Бизнес какой-то не пробовал организовать?
– Попытки были. Но я не оборотистый, не деловой, без коммерческой хватки. Вот Карпин после ухода серьезным строительным бизнесом в Испании занялся. Вот это масштаб! Но в итоге все-таки в футбол вернулся и нашел в нем себя уже как тренер.
В футбол меня вернули телевидение и Академия Мостового
– С финансовой формой все ясно, а как физическую поддерживаешь?
– Уже рассказывал, что к теннису пристрастился. Когда есть возможность, играю в «Лужниках» или Жуковке. Кроме того, я капитан хоккейной команды «Ледяные волки», выступающей в Ночной лиге. Ну и, конечно, футбол не забываю, когда с друзьями участвую в матчах, посвященных какому-то юбилею.
– А как культурно обогащаешься? Современному кинематографу внимание уделяешь, модные театральные премьеры не пропускаешь?
– Здесь я, наверное, оригинал. Мне ближе «Кавказская пленница», «Любовь и голуби»… Особенно люблю ленты, в которых снимались знакомые актеры – ныне покойные Евгений Павлович Леонов, Саша Фатюшин и Александр Абдулов. Мы по молодости с Шалимовым и Добровольским частенько заглядывали к нашему другу Владиславу Светикову, который тогда в «Ленкоме» работал. Он и знакомил нас с тамошними знаменитостями.
– На телевизор время находишь?
– Только когда идут спортивные трансляции. А в остальных программах слишком уж много чернухи – то убили, то взорвали, то изнасиловали. У нас что прогноз погоды, что взрыв на Котляковском кладбище. Никого, к сожалению, уже ничем не удивишь.
– Но зимнюю-то Олимпиаду наверняка смотрел?
– Ты знаешь, на этот раз не так внимательно, как прежде. Не нравится, что в спорте так все стало политизировано. Больше считают медали, очки, скандалы с допингом и много другое, что делает спорт продолжением выяснения отношений на международной политической арене.
– Ты теперь на телевидении свой человек. Один из ведущих аналитиков канала «Матч ТВ». Новая роль интересна?
– Конечно. Это ведь своего рода возвращение в футбол. Хотя и не думал, что оно будет именно таким.
– Но ведь и появление два года назад Академии Александра Мостового тоже своего рода возвращение в футбол.
– Согласен. Это очень интересный проект, в котором мы стараемся использовать уже проверенные в Европе наработки. Сейчас вот делаем акцент на проведение летних лагерей. Вывозим туда во время каникул ребят в возрасте от 6 до 15 лет, занимаемся с ними по два раза в день, участвуем в турнирах. Уже дважды проводили Кубок Мостового. В прошлом году выступили в турнире в Воронеже. А этим летом хотим такой турнир провести в Москве с участием зарубежных команд.
– Судя по отзывам на «Матч ТВ» и тому, сколько ты появляешься на экране, руководству канала эксперт Александр Мостовой нравится. Ведь он из тех, кому можно верить, поскольку сам поиграл на высоком европейском уровне.
– Ну, это громко сказано. Никаких особых подвигов в футболе я не совершал. Вот Аленичев в этом плане уникум – и Лигу чемпионов выиграл, и Кубок УЕФА. Был у меня момент, когда я свою жар-птицу мог за хвост поймать, но не получилось. Из «Сельты», с которой оставался еще год контракта, меня настойчиво звал в «Ливерпуль» Жерар Улье. Я даже летал в Англию на переговоры, обговорил все условия. Но руководство испанского клуба прибавило денег и убедило остаться. А на следующий сезон «Ливерпуль» выиграл три Кубка – УЕФА, Английской Лиги и страны. И на моем месте играл шотландец Макаллистер, которого Улье пригласил, узнав о том, что я решил остаться.
– Выходит, тебе не всегда везло с переходами?
– Да уж, раз на раз не приходилось. Зато в «Сельте» я в свое время как по заказу оказался. Когда играл в «Страсбуре», меня приглашали «Кайзерслаутерн», «Штутгарт» и «Лацио». А французы уперлись и ни в какую не хотели отпускать. И лишь за неделю до окончания периода переходов вдруг говорят: «Ладно, ищи себе команду». Так совершенно неожиданно я и оказался в «Сельте».
– Перефразируя Олега Митяева, можно сказать, что для тебя «Сельта» – это маленькая жизнь?
– Еще какая! Лучшие годы отданы этому клубу. Сколько ярких матчей сыграно, сколько праздников подарено помешанным на футболе жителям этого маленького городка! Интересно, что в Европе мы выступали гораздо удачнее, чем в испанском первенстве. Могли, к примеру, в 1999-м в Лужниках в финале Кубка УЕФА сыграть. Но проиграли в гостях «Марселю», а дома два тайма сидели на его воротах, но с нулевой ничьей и разошлись.
– Пролетарский писатель Максим Горький как-то заметил, что всему хорошему в себе он обязан книгам. А ты?
– Матери – Людмиле Васильевне, всю жизнь трудившейся в парикмахерской, и отцу – Владимиру Яковлевичу, проработавшему электромонтером. Все во мне от них. От отца, который отвез меня в школу ЦСКА, – стремление ни в чем не уступать на поле, терпение. От мамы – доброта и мягкость. Но главное, они научили меня ценить и радоваться тому, что имеешь.
– А футбольными родителями кого считаешь?
– Бескова и Романцева. Олег Иванович рассмотрел во мне игрока и пригласил в «Красную Пресню». А Константин Иванович уже дал шанс попробовать себя в «Спартаке». В работе они непростые, предельно требовательные, жесткие, но футбол видят одинаково. Их принцип «к победе от игры» был долгое время визитной карточкой любой команды, которые они возглавляли. Благодаря пройденной у них школе я и выжил в футболе, частенько говоря себе: «Если уж такие люди верили в меня, значит, я чего-то стою».
– Не было мысли пойти по стопам своих учителей?
– Не так давно такой же вопрос мне задало известное испанское издание «Ас». И я ответил, что меня никто не зовет работать тренером, поскольку я не имею лицензии. В России немало тех, кто ее не имеет. А есть те, кто ее получил, но сам в футбол никогда не играл.
– Ты из тех, для кого очень важно полное понимание с партнерами не только на поле?
– Именно. Я всегда очень ценил хорошие отношения с теми, с кем зарабатываю на хлеб. Если между игроками существует какая-то недосказанность, недопонимание, холодность, вместе им будет сложно многого добиться. На партнеров-друзей мне везло. В сборной – Канчельскис, Колыванов, Юран. В «Сельте» – Макелеле, Ревиво, Джорович, Мазинью. В «Спартаке» – Онопко, Карпин, Цымбаларь, Шалимов. Мы понимаем друг друга с полуслова по сей день.
– Как тебе нынешний «Спартак»?
– Он совсем не тот, что был в мои времена. Мы играли в футбол, в котором было много фантазии, неожиданности, вдохновения. Сейчас в игре «Спартака» больше прагматизма, акцента на силовую борьбу, точное следование тактическим установкам. Но самое главное – это клуб, в котором забыты все его история и традиции. То, чем жили его создатели, – великие братья Старостины. В этом была его сила. Горжусь, что я застал время, когда «Спартак» свято верил их заветам.
– Ты веришь в возрождение тех традиций и игры, за которую «Спартак» называли народной командой?
– Стараюсь. Но из года в год политика клуба упорно не меняется – постоянная смена тренеров, засилье посредственных легионеров. У «Спартака» своя Академия, молодежная команда, есть еще «Спартак»-2, выступающий в ПФЛ. А отдача мизерная. Зато слухов и скандалов вокруг клуба и команды хоть отбавляй. И на этом игру не построишь. Но верить и надеяться в перемены нужно. Иначе они не придут.
– Кто из нынешних игроков твоего амплуа может выйти на высокий европейский уровень?
– Прежде всего, это динамовец Арсен Захарян. Молодой, техничный, с головой. Все данные, чтобы стать большим игроком. Главное – не снижать требования к себе и не растерять мальчишеской любви к футболу. Вот об этом я никогда не забывал.
– А ты сам всегда знаешь, почему совершаешь тот или иной поступок?
– Наверное, если не считать моей профессии, в обычной жизни я такой же, как все. Жизнь – не контракт, ее заранее не распишешь.
– Ты и сейчас ощущаешь себя прежним Александром Мостовым?
– А как ты сам думаешь?
Александр Львов
