Бессмертный Яшин

Признаюсь, я не слишком люблю копаться в старых фотографиях. От них веет неотвратимой грустью и печалью… И не потому, что вдруг ловишь себя на мысли: а ведь ничего этого уже никогда не вернешь – ни собственной молодости, ни того праздника, кусочек которого успела выхватить фотокамера. Самое главное, что на многих потерявших глянец снимках запечатлены те, кого уже нет с нами.
Этому снимку почти сорок лет. И вспомнил я о нем, когда давний друг Слава Фетисов пригласил меня участвовать на канале «Звезда» в его авторской программе «Фетисов». Посвящена она была 90-летию со дня рождения легендарного вратаря Льва Яшина. Компания по этому случаю в студии, доложу я вам, собралась знатная. Отечественную эстраду представлял ее корифей Геннадий Хазанов, а кинематограф – актер Евгений Герасимов. В созвездии ветеранов футбола блистали Анзор Кавазашвили, Евгений Ловчев и Владимир Пильгуй. Из друзей семьи героя программы была двукратная олимпийская чемпионка по гимнастике, вдова знаменитого футболиста Валентина Иванова Лидия Гавриловна. А от журналистского цеха прибыли мы с заместителем главного редактора «Московского комсомольца» Петром Спектором. Вот почему, собираясь на съемку, я покопался в своих архивах, где и нашел словно ждавшую своего часа вот эту нашу с Яшиным фотографию.
Сейчас уже не припомню ее автора и повода, по которому он решил тогда нажать на затвор аппарата. Делать это мы его не просили, и позировать с Львом Ивановичем не собирались. Скорее всего, смекалистому фоторепортеру просто захотелось запечатлеть великого вратаря в обстановке непринужденной беседы с журналистом, что когда-нибудь могло бы пригодиться. Оказывается, пригодилось…
А происходило все это во Дворце спорта «Олимпийский», что неподалеку от проспекта Мира. В ту пору в нем, на искусственном поле, еще проводились матчи футбольного чемпионата СССР. Не помню уж, кто играл в тот холодный вечер. Но по окончании встречи ко мне подошел работавший в «Динамо» Володя Федин (он на заднем плане, с костылями в руках, о чем-то разговаривает со стражем порядка) и поинтересовался, есть ли у меня машина.
– Тогда, Саня, выручай, – сказал Федин, услышав утвердительный ответ. – Не подбросишь Яшина до дома, а то у его водителя автомобиль сломался?
И мы заспешили вниз, где нас уже ждал сидевший на стуле Лев Иванович. Поздоровались. Я присел напротив, вежливо поинтересовался самочувствием. Потом минут десять-пятнадцать в ожидании, пока с трибун схлынет толпа, поговорили о прошедшем матче и других делах футбольных. А затем не спеша направились к моим припаркованным у служебного входа «жигулям». Несмотря на костыли, Яшин шел уверенно и бодро, словно хотел дать понять, что ничего страшного в его жизни не произошло и протез, заменивший ему ампутированную ногу, вовсе не помеха. Это еще раз убедило – очередной удар судьбы не сломал этого удивительного человека, а только сделал крепче.

«Женщинам легко будет меня на руках носить»
На той программе Фетисова я услышал от Геннадия Хазанова рассказ, который еще раз подтвердил то, о чем подумал тогда, после матча в «Олимпийском».
– Я приехал в больницу к Яшину вскоре после того, как его прооперировали, – вспоминал Геннадий Викторович. – Признаюсь, входя в палату, со страхом думал, что произнесет сейчас человек, переживший ампутацию ноги. А Лев Иванович встретил меня с улыбкой: «Как тебе это нравится, Гена? Представляешь, как теперь меня женщинам легко будет на руках носить?».
И мы вместе засмеялись. А потом, уходя, я опустил голову и спросил себя: «Тебе не стыдно на что-то жаловаться? Посмотри на этого несгибаемого человека, на его мужество – и ты поймешь, какие у него характер и воля!».
…Полчаса дороги на «жигулях» от дворца «Олимпийский» до Песчаной пролетели незаметно. И прощаясь, Лев Иванович неожиданно спросил.
– А как там дела у Дасаева? Слышал, вы книгу пишете. Хорошее дело! Расскажите народу, каков он, наш кусок хлеба вратарский. Как у Рината в календаре время освободится, ко мне заглядывайте. Посидим, чайку попьем, о футболе поговорим. Договорились?
И на прощанье протянул широченную вратарскую ладонь. А через неделю Яшин уже встречал нас в прихожей своей квартиры. Рассказ об этой встрече потом вошел в заключительную главу нашей с Дасаевым книги «Команда начинается с вратаря», которую я позволил себе вспомнить для нынешнего поколения болельщиков.

«Уйти, не заставив вновь поверить в себя, просто не смогу»
– Давайте-давайте, раздевайтесь, – командовал Лев Иванович, показывая, куда можно повесить одежду. – Проходите. Чай уже готов.
И сам проводил в большую с громадными окнами комнату, на стенах которой множество фотографий, вымпелов и призов напоминали о блестящем футбольном прошлом гостеприимного хозяина.
– Только не спрашивайте, как здоровье, – опередил нас он. – Все нормально. Вот пока к ним, – кивнул он на аккуратно пристроенные рядом с диваном костыли, – привыкаю. Но это временно. Скоро по новой учиться ходить буду. За руль опять сяду. Словом, все должно быть в порядке.
И на его заметно осунувшемся, еще не отошедшем от последних переживаний лице как бы в подтверждение сказанному появилась улыбка.
– Ну, а как ваши дела? – не упуская инициативы, продолжал Яшин. – Как работа над книгой? Молодцы, нужное дело делаете. А то все получается как-то неладно – не всегда, к сожалению, о вратарях пишут те, кто в нашем деле по-настоящему разбирается.
Чашка застыла в поднятой руке Льва Ивановича и вновь возвратилась на стол.
– С чемпионата мира в Чили в 1962 году, – продолжал он, – репортажи в Москву передавал один журналист, не буду называть его фамилии. Не знаю, хотел он этого или нет, но по его отчетам получалось, что в неудаче нашей сборной один я оказался виноватым. Ну, а поскольку в ту пору время дальних телевизионных трансляций еще не наступило, все ему поверили. Правда, как потом выяснилось, корреспондент этот там, в Чили, в первый раз футбол только и увидел, Но это уже потом…
– Рассказывают, что вы чуть ли не заканчивать играть тогда собирались? – спросил Дасаев.
– Было дело, – кивнул Яшин. – Но вовремя одумался, переборол обиду. Понял, что уйти, не доказав, не заставив вновь поверить в себя, просто не смогу. Не в нашем это вратарском характере: сдаваться и отступать. Спасибо ребятам, тренерам – помогли, поддержали. И может быть, свои лучшие матчи я именно потом сыграл. И на мировом первенстве в Англии, и на «Уэмбли» за сборную мира…
Неожиданно, взяв костыли, Яшин резко поднялся. Несколько раз пересек комнату в разных направлениях и вновь опустился на диван. Нахлынувшие воспоминания, видимо, взволновали его. Что было, как мы понимали, некстати.
– Все в порядке, – заметив нашу растерянность, улыбнулся Лев Иванович. – Давайте теперь вы рассказываете. Что там у тебя, Ринат? Как играется?
– Трудно, – смутился Дасаев. – Вроде бы и ошибался в сезоне считанное количество раз, но критиковали частенько.
– А как же ты думал? – понимающе взглянул на него Яшин. – То, что могут простить какому-то вратарю, никогда не простят «первому номеру» сборной. С тебя, брат, спрос особый – по самому большому счету. Не забывай.
…И завязался типичный разговор двух голкиперов, один из которых то и дело прибегал к обороту «я помню», а второй больше слушал, довольно скупо отвечая на вопросы и с некоторой стеснительностью рассказывая о себе.
Я же почти в нем не участвовал. Мне было интересно наблюдать со стороны за беседой этих с виду совершенно непохожих людей, но в одном безусловно одинаковых: в беспредельной увлеченности и преданности футболу. Они говорили азартно, забыв о разнице в возрасте, о том, что один уже давно ушел из спорта, а второй еще даже не думает, что может прийти этот страшный час.
Они чувствовали себя сейчас только вратарями. И это было для них самым главным… 

Полный текст можно прочитать в №12 журнала «Вокруг ЖэКа» за 2019 год