Нож в спину Павла Садырина

18 сентября ему бы исполнилось 77. Дата не круглая, но в этот день о Паше, Федорыче – Павле Федоровиче Садырине вспоминали многие. Причем не только родные и близкие, но еще и те, кто знал его как игрока и тренера. Особенно в Питере, куда он полвека назад приехал из далекой Перми и где 15 сезонов оттрубил в местном «Зените». Потом уже как тренер он сделал этот клуб чемпионом страны – впервые в истории «Зенита». Позже Садырин повторил этот успех с ЦСКА, который до этого 20 лет не мог выиграть золотые медали. И хотя в нашем футболе есть более титулованные герои, всенародную любовь и уважение он заработал исключительной преданностью делу, которому служил до того момента, пока она так жестоко не оборвалась.
В его жизни хватало крутых поворотов. Сам железный тренер относился ко всему с легкой иронией – считая, что к сюрпризам, которые преподносит судьба, следует относиться философски. Может, поэтому история, случившаяся с ним в сборной, была воспринята им как удар ножом в спину – этого Пал Федорыч в силу душевной простоты и доверчивости никак не ожидал.
Два эпизода из нашего с Садыриным общения, абсолютно разные по настроению. Но в каждом из них можно почувствовать, каким был мой друг Паша. Светлая ему память.

1992-й. Черная икра для бродячих псов
В дни рождения тех, кого уже нет, чаще всего на память приходят моменты из той светлой поры, когда они были полны сил и уверены в себе. Частенько и рюмка за них поднимается со словами: «Как за живых!» Вот и мне почему-то вспомнилась одна забавная история, в которой юмор и смекалка Садырина сыграли не последнюю роль. Однажды мы с ним отправились в Баковку, где на базе «Локомотива» Юрий Семин отмечал день рождения. А пока официантки накрывали на улице праздничный стол, мы с Палычем и Борисом Игнатьевым решили попариться в баньке. А когда в предвкушении застолья вышли на улицу, то увидели заплаканных тружениц кухни. Оказывается, пока мы грели кости, три бродячие собаки, учуяв запах дефицитной закуски, проникли на базу, взобрались на стол и принялись сметать все, начиная от заливных языков и заканчивая рыбой горячего копчения. Времена тогда на дворе стояли советские и достать подобные деликатесы было делом непростым даже для такого уважаемого в столице человека, как именинник. И эта выходка дворняг, теперь храпевших прямо между обчищенных блюд с блестевшими от черной икры мордами, стала ударом ниже пояса.
– Честно говоря, я не знал, что ты, Палыч, так любишь животных, – сдерживая смех, обратился к имениннику Садырин. – А поскольку собака – друг человека, обижаться на этих незваных гостей грех. И, слава богу, что все они из породы непьющих. Значит, и о нас подумали. Потому забираем остатки прежней роскоши и в столовой продолжим праздник, который предлагаю посвятить дню защиты животных без определенного места жительства.
И уже за столом мы стали подкалывать Семина: как такой опытный тренер не сумел предусмотреть тактики защиты закуски и не установил, согласно регламенту РФС, камеры видеонаблюдения? Или почему было не организовать для псов отдельный стол, на котором бы вместо черной икры стояла баклажанная? На что Палыч смеялся вместе с нами, повторяя: «тренер учится на ошибках».
А потом, уже почти 26 лет назад, в жизни Садырина произошло то, чего не ожидал не только он сам, но и работавшие с ним в сборной Семин с Игнатьевым.

1993-й. Бунт севшего на мель корабля
Федорыч позвонил уже ночью.
– Только что из Афин прилетели, – каким-то незнакомым, сдавленным голосом сообщил он. – Ну, ты игру сам видел, так что о ней говорить нечего. А вот то, что после нее было, обсудить стоит. Давай завтра в одиннадцать утра в Черкизове на стадионе встретимся. Есть тема для разговора. До встречи…
Не скажу, что я особо удивился столь позднему звонку, поскольку мы с Садыриным были знакомы давно. Но внутри поселилось неприятное ощущение чувства тревоги. Тем более, что поражение от греков ничего не решало – путевка на мировое первенство в США уже была в кармане.
Оказалось, что предчувствия меня не обманули. О чем я и узнал на следующий день, когда Садырин с помощниками по сборной Борисом Игнатьевым и Юрием Семиным рассказали мне о том, что произошло после матча в раздевалке афинского стадиона. Началось все с главы РФС Вячеслава Колоскова, обвинившего футболистов не только в плохой игре, но и еще в невыполнении контракта с фирмой Reebok, поставлявшей сборной экипировку. А завершилось загадочным появлением письма игроков (в историю отечественного футбола вошедшего как «Письмо четырнадцати». – Ред.) с требованием отставки Садырина и замены его на Анатолия Бышовца. Кроме того, футболисты требовали увеличить премиальные за выход в финал мирового первенства в США. Об этой печальной истории уже писано-переписано. Это уже потом стало известно, что Садырин стал в ней заложником интриг тех, кто пытался любыми путями протащить в сборную Бышовца, что уже не раз подтверждалось многими ее участниками.
А тогда мы сидели в сауне стадиона «Локомотив» и прикидывали, как же повести себя в этой скандальной ситуации. Для Садырина она стала разорвавшейся бомбой. Дело в том, что ни до этого, ни после его имя никогда не было связано с какими-то интригами, заговорами и другими мерзостями, которыми, увы, грешит футбол. Предельно честный во всем, открытый, он привык все, о чем думает, говорить прямо в глаза. За что, бывало, страдал и как игрок, и как тренер. А здесь такой нож в спину.
– Что скажешь? – обратился ко мне Садырин, когда пересказ деталей случившегося был завершен.
– История, конечно, с душком, – констатировал я. – Но сейчас не тот момент, чтобы копаться в ее причинах, искать зачинщиков и давать волю эмоциям. Надо срочно решать, что делать дальше. Срочно! Иначе время будет упущено.
– И что ты предлагаешь? – поинтересовался Федорыч.
К тому моменту я уже успел несколько лет поработать пресс-атташе «Совинтерспорта» и имел опыт того, как действовать в ситуациях, где тебя пытаются подставить, не брезгуя в выборе средств. И здесь главное, как говорится, сыграть на опережение.
– Считаю, что вам срочно надо собрать пресс-конференцию и высказать свое мнение о случившемся, – уверенно предложил я. – И сделать это следует немедленно, пока вас не опередили зачинщики. Поскольку народ прежде всего хочет знать мнение тренеров, которые вывели сборную в финал чемпионата.
Садырин молчал. И мне казалось, что был согласен с моим предложением. Ведь в афинской раздевалке, ошарашенный случившимся, Федорыч не сказал ни слова. Но здесь сказали свое слово Семин с Игнатьевым.
– Это будет воспринято как оправдание, – заявляли Палыч с Петровичем. – А нам оправдываться не в чем. Мы свое дело сделали – сборная в финале. Дальше пусть начальство решает.
Честно говоря, меня их позиция не удивила. Многолетняя дружба с Игнатьевым и Семиным убедила в том, что оба они из тех, кто считает, что доказывать все в жизни нужно результатами и игрой. И добытая путевка в США, по их мнению, была главным аргументом в этом придуманном конфликте. А потому рвать на себе рубаху и колотить кулаками в грудь смысла они не видели.
Мой довод, что это станет лишь стремлением дать свою оценку случившемуся, так и повис в воздухе. Конечно, Садырин мог принять мое предложение. Но по натуре он был человеком, который всегда уважает мнение помощников. А в данном случае еще и близких друзей. Что и сыграло решающую роль. А потом произошло то, о чем я говорил: на шумной пресс-конференции Шалимов, Кирьяков, Иванов и Юран, Добровольский, Мостовой, Кульков высказали мнение от имени бунтарей, подтвердив требование замены главного тренера…

Полный текст можно прочитать в №11 журнала «Вокруг ЖэКа» за 2019 год