Берега и судьбы

Книга мемуаров «О себе и о тех, кто всегда рядом» совсем скоро выйдет в свет. Ее автор Владимир Сергеевич Германенко в последние годы до выхода на заслуженный отдых трудился в Фонде содействия реформированию ЖКХ. А перед тем был славный путь поистине беззаветного служения Родине. «Вокруг ЖэКа» с любезного разрешения автора публикует главу о том, как в Барнауле строился мост через реку Обь (перед вами третья, заключительная часть, см. начало в ноябрьском и декабрьском номерах журнала). Подробности этой «стройки века» порой напоминают захватывающий детектив.

400 миллионов от Ельцина
…У правобережного устоя установили стенд со схемой моста. Рабочих попросили надеть чистую одежду. Собрались все свободные от смены (на стройке, в соответствии с технологическими требованиями, осуществлялась трехсменная работа) – получилось человек триста. За час до намеченной встречи на стройке появился министр государственной безопасности страны Виктор Павлович Баранников в сопровождении местных руководителей силовых структур. Он подробно расспросил меня о сценарии встречи. Оперативники просмотрели площадку сбора людей и прилегающую местность и даже использовали кинолога с собакой. Затем подъехал кортеж. Ельцин в сопровождении Райфикешта и Сурикова подошли к стенду. Сопровождающие из Москвы присоединились к группе рабочих. В течении десяти минут я доложил об основных проектных решениях и ходе работ, а также о существующих проблемах. Бывший строитель Ельцин задал несколько довольно квалифицированных вопросов. Уточнил задолженность по зарплате. Затем подошел к рабочим и спросил:
– Как настроение?
– Боевое, – отвечал один из заранее подготовленных бригадиров. – Только денюжек, Борис Николаевич, надо бы подкинуть. Жены ропщут и не то что в постель, уже в квартиру не пускают, – добавил он под общее оживление.
– Где Барчук (министр финансов РСФСР)? – громко спросил Ельцин.
– Я здесь, Борис Николаевич!
– Надо немедленно выделить 400 миллионов рублей.
– Борис Николаевич, бюджет сверстан!
– Ты что, не понимаешь обстановки? Единственный в стране строящийся мост, люди несколько месяцев не получали зарплату!
– Борис Николаевич, давайте хоть 200 миллионов!
– Я сказал – 400, и такую же сумму прошу вас, Владимир Федорович, выделить из краевого бюджета.
В конце дня я по согласованию с Владимиром Федоровичем организовал прогулку на катере по Оби. Пригласил сопровождавших Президента: министра сельского хозяйства и продовольствия Виктора Хлыстуна, министра торговли и материальных ресурсов Станислава Анисимова и, конечно же, министра финансов Василия Васильевича Барчука. Последний категорически отказался. Он сказал, что не хочет иметь никаких неформальных связей с лицами, пытающимися раздербанить в клочья федеральный бюджет. Пришлось попросить Анисимова и Хлыстуна воздействовать на взбунтовавшегося министра. После недолгих уговоров (мол, представится ли еще когда-нибудь возможность выпить по рюмке на берегу такой буйной сибирской реки, с учетом нынешнего смутного времени) экипаж оказался в полном сборе.
Был теплый майский вечер. На катере отплыли на «две воды». На песчаном берегу был накрыт стол. Приготовили уху из стерляди, шашлык из трех видов мяса, манты, белые грибы (жареные, маринованные, соленые). Пригласили Пашу-спасателя. Он замечательно играл на гармошке и обладал отличным голосом. После нескольких рюмок алтайской водки я попросил Пашу исполнить нашу, коммунальную:

– Расскажу я вам, ребята,
про семейный свой разлад,
Как однажды я когда-то
был по правилам женат.
Но судьба довольно строго отнеслась к моей жене –
Две недели проболела
и ушла, оставив мне:
Двадцать метров крепдешина, пудру, крем, одеколон,
Два бидона самогона,
ленинградский патефон,
Шерсти белой полушалок, фирмы Мозера часы,
Два атласных одеяла
и спортивные трусы!

Жил я, горе забывая, но однажды при Луне
Одна дама молодая
улыбнулась нежно мне.
Я подсел к ней неслучайно, позабыв про стыд и честь,
И как будто бы нечаянно
рассказал, что дома есть:
Двадцать метров крепдешина, пудра, крем, одеколон,
Два бидона самогона,
ленинградский патефон,
Шерсти белой полушалок, фирмы Мозера часы,
Два атласных одеяла
и спортивные трусы!

Пришел с работы я без заботы, а в душе розы расцвели,
И вдруг узнал: она ушла,
а с ней ушли:
Двадцать метров крепдешина, пудра, крем, одеколон,
Два бидона самогона,
ленинградский патефон,
Шерсти белой полушалок, фирмы Мозера часы,
Два атласных одеяла,
но оставила трусы!

После этого пошли «Конфетки-бараночки». Этой мелодии подпевала вся компания. И дальше тосты чередовались с песнями, частушками и даже плясками на песке. На удивление Василий Васильевич оказался компанейским человеком. После того как я прочитал есенинскую «Песнь про собаку», москвичи исполнили две вещи из Омара Хайяма и Блока. Начало темнеть. Зажегся прожектор, предусмотрительно установленный на нашем катере. Для того, чтобы внести разнообразие и кураж, я разделся и прыгнул в холодную обскую воду (думаю, что было градусов десять). Ввиду того, что я мало принимал (надо было быть в форме), ощущение было как после контакта с зажженной паяльной лампой. Но последовавшие моему примеру москвичи были в восторге и говорили, что вода теплая… После этой ночи (а расстались мы на рассвете) со всеми тремя министрами у меня сложились, можно сказать, дружеские деловые отношения. Особо было важно расположение Василия Васильевича.
Забегая вперед, хочу отметить, что, когда потребовалось получить последнюю визу на проекте Постановления Правительства по Семипалатинской программе, Наталья Панова мне сообщила, что никто из руководителей края не хочет идти с этим вопросом к Барчуку. У него была кличка «Денег нет». На этом документе поставили свои визы почти 80 министерств и ведомств. Но все могло пойти насмарку, если бы уперся Минфин. Во времена «царствования либералов» никто в правительстве не стал бы давить на это ведомство. Нужна была только добрая воля министра. Памятуя ту майскую ночь, я рискнул и зашел к нему. Он полистал объемистый фолиант и сказал:
– Владимир Сергеевич, если вы честный человек, то согласитесь, что все это вами придумано, чтобы выжать из федералов деньги.
И добавил:
– Но денег нет!
Я ради хохмы опустился на колени:
– Василий Васильевич, отец родной, пощади, мы отбатрачим, отслужим, как верные собаки!
Потом, поднявшись, в течение получаса рассказал ему о всех бедах края и не только, о влиянии на население испытаний на Семипалатинском полигоне. Подчеркнул, что выходцы из Алтая трижды спасали Москву: в 1812-м, 1941-м и в 1991 годах. Он внимательно слушал, а потом сказал:
– Хорошо, я завизирую. Может быть, это один из последних документов, которым я помогаю таким прекрасным людям – сибирякам-алтайцам! И, конечно, из-за уважения к тебе лично. Тем более визы Минэко­номики, Госкомчернобыля и соответствующих департаментов Минфина есть.
Жаль, что министром он пробыл меньше года.

Экскурсия для депутатов
…Денег, выделенных по указанию президента, вкупе с другими источниками хватило до начала 1994 года. В лихорадочном их поиске родилась идея ввести в крае сбор с продажи горюче-смазочных материалов и направить полученные ресурсы на финансирование моста. Идея была поддержана вновь назначенным губернатором Львом Александровичем Коршуновым. Дело было «за небольшим» – уговорить депутатов. Ко дню проведения очередной сессии в повестку дня которой был включен этот вопрос, баланс был примерно 50 на 50. Самое главное, что председатель крайсовета был против. Мотивы позиции Александра Александровича были вполне разумными: дополнительное бремя на налогоплательщиков (то есть в конечном счете на население) и, самое главное, такой шаг был не совсем законным (при желании его в суде могла оспорить прокуратура). Но выхода другого не было – единственным источником оплаты выполняемых работ были мизерные средства из краевого и федерального дорожного фонда. Опять начались задержки с зарплатой, образовалась кредиторка по оплате строительных материалов, оборудования и ГСМ.
Чтобы склонить колеблющийся депутатский корпус, решили организовать экскурсию на стройплощадку. Как назло, разыгралась сильнейшая метель. Вечер, темно и не видать ни зги. На автобусе подвезли наших оппонентов к временной (почти веревочной) лестнице. К этому времени пролетные строения моста были надвинуты почти наполовину русла реки. По технологии металлоконструкции надвигались мощными домкратами, установленными у правобережного устоя, прирастая отдельными звеньями, по мере готовности опор (быков). Первым полез по этой лестнице Акильдин, за ним Макаров и я. Преодолевая естественную робость, начали подниматься депутаты. Наверху было по колена снега и дул сильный ветер. Ограждений по краям не было. Моей главной заботой было, чтобы никто не уклонился от тропинки, протоптанной Владимиром Николаевичем и Евгением Александровичем, и не свалился в тартарары. Под шутки и прибаутки доползли до края. Внизу, на глубине 40 метров от уровня русла реки (там был устроен шпунт), мощные прожектора выхватывали рабочих, которые вели непрерывное бетонирование буронабивных свай и ростверка следующих опор моста. Картина была фантастической. Мы попеременно с Акильдиным пытались что-то орать в мегафон. Но нас почти не слушали. Все словно зачарованные, несмотря на снежный ураган, любовались вдохновенной работой алтайских мостостроителей.
Для того чтобы сгладить негатив от непогоды и отогреться, мы заказали ужин в здании речного вокзала (рядом с будущим мостом) в кафе «Адмирал». После принятия горячительных напитков наиболее активные депутаты «вдарили песняка». Их дружно поддержали остальные участники трапезы. Коршунов, натерпевшись от постоянной конфронтации с депутатским корпусом (стычки проходили во время сессий, при встречах, через СМИ и т. д.), неожиданно сказал мне:
– Сергеич, а оказывается, они на людей похожи!
На второй день решение о введении 15-процентного сбора было принято абсолютным большинством (при одном против). По нашим подсчетам, при отсутствии каких-либо катаклизмов этих ресурсов было бы достаточно для ввода моста в эксплуатацию. Но в этот период в крае было много других бюджетных проблем. И прежде всего хроническое недофинансирование сельского хозяйства. Поэтому председатель крайсовета внес предложение о том, чтобы 50% указанного сбора было направлено на поддержку села. Несмотря на возражение администрации, аграрное большинство проголосовало за это предложение.
Зная бедственное положение алтайских крестьян, я, наступив на горло своей песне, предложил Льву (так за глаза мы называли главу администрации) не применять вето. Ведь село надо было вытягивать из той ямы, в котором оно оказалось по результатам «шоковой терапии». Деньгами от сбора с горючего нам вместе с крестьянами удалось попользоваться в течение двух лет. Потом прокурор Юрий Федорович Параскун через суд добился его отмены. Некоторые хозяйствующие субъекты попытались взыскать с крайсовета дополнительные деньги, уплаченные ими за горюче-смазочные материалы. Нам пришлось с такими хозяйственниками проводить разъяснительную работу, в том числе об алтайском патриотизме. Приводился и такой аргумент: в Татарстане введен налог со всего оборота в республике. Вырученные огромные деньги направляются на строительство жилья, инфраструктуру, сельское хозяйство и другое. И никто не пытается его опротестовать, и тем более предъявлять иски органам власти.

Мост готов!
Несмотря ни на какие потрясения в стране и в крае, Обский мост с каждым днем принимал свои проектные очертания. Душой стройки были Женя Макаров, Владимир Акильдин и, конечно, коллективы мостоотряда и дорожных организаций. Нормальной работе способствовал деловой настрой в мозговом центре строительного комплекса края, то есть в строительном отделе администрации, который возглавлял Вячеслав Петрович Гагай и его боевой заместитель Сергей Леонидович Сытых.
Вячеслав был не по возрасту мудрым, большим профессионалом, сдержанным и исключительно рассудительным человеком. Такие его черты характера помогали всем нам принимать очень непростые решения по функционированию этой важнейшей отрасли, и не в последнюю очередь – по сооружению мостового перехода.
Стоит сказать еще об одном заметном событии: стройку посетил председатель Правительства Виктор Степанович Черномырдин. Правда, дополнительных денег он не выделил. Только похвалил за «капиталистическую предприимчивость» (по аналогии с пропагандируемой во времена сытого застоя социалистической предприимчивостью). По его мнению, эту похвалу мы заслужили потому, что несмотря ни на что строим такой серьезный объект.
Наконец, наступил июль 1997 года. С большим волнением мы стояли под первым левобережным пролетом, по которому в этот момент проезжали несколько десятков тяжелых самосвалов, груженных щебнем и песком. Пронесло, конструкции выдержали. В процессе подготовки к торжественному запуску Александр Суриков (в 1996 году избран главой администрации края) сказал мне, что надо не перегнуть, прославляя руководителей стройки от крайадминистрации (он имел в виду Райфикешта, Коршунова, и, разумеется, автора этих строк). Надо отдать должное Аксенову, Раевскому, Мищенко. Я добавил, что будет неправильно, если забудем про Попова. Обо всех этих людях и, главное, о рядовых тружениках: бетонщиках, монтажниках, сварщиках, мастерах, прорабах, дорожных рабочих, и других участниках этой важнейшей для края стройки мне посчастливилось сказать в выступлении на митинге. Подчеркнул подвижническую работу Ларисы Миткевич (главного инженера проекта) и других проектировщиков…

Полный текст можно прочитать в № 1 журнала «Вокруг ЖэКа» за 2018 год